Зигзаги судьбы. Из жизни советского военнопленного и советского зэка

Слова «русский», «русское» связано с государственным «Россия». «Советский», «советское» — с Советским Союзом. «Немецкое» — с Германией. «Английское» — с Англией. И так далее. Все эти понятия имеют единый корень и образование. Все народы имеют свои государственные структуры, свой аппарат управления, свою политическую надстройку, политику, идеологию…

К примеру, у нас в Советском Союзе вся государственная политика осуществляется одной единственно легальной партией коммунистов — ВКП(б). В Германии таковой была НСДАП, там у власти находились нацисты.

В Англии несколько партий — консервативная, лейбористская, либеральная, коммунистическая. В США — республиканцы, демократы, коммунисты. Каждая партия имеет свою программу, старается заполучить большинство за счет своих представителей в органах управления и власти.

В Советском Союзе коммунисты признавали и признают сегодня равенство всех наций, проводя интернациональную политику.

Национал-социализм в Германии проповедовал нацизм — превосходство арийской расы над остальными нациями.

Коммунистическая партия конечной целью программы ставила построение коммунизма во всем мире.

Национал-социализм стремился овладеть жизненным пространством и приоритетом в мире Великой Германии.

Америка проводит свою государственную политику за сферы влияния в мире…

И так повсюду и везде.

Стоп! Я, кажется, нашел конец нити. Попробую потянуть за нее. Что, если рассмотреть Восточное министерство Германии и лагерь Вустрау с этих же сторон?

Особый лагерь Восточного министерства в Вустрау по идее своей задумывался, как проводник нацистской идеологии на Востоке. Поэтому по замыслу лагерь должен был осуществлять эту политику. Для этого всем, проживающим на оккупированной территории Советского Союза, необходимо было внушить смысл задуманного. А как практически осуществить поставленные цели? Нужно найти способных для такой работы людей, ознакомить их с основными положениями переустройства жизни в оккупированных восточных районах и с их помощью начать практические преобразования. Да, как будто этот вывод соответствует тому, что делали немцы в годы войны в Вустрау.

Поэтому и организовывались лагеря по национальным признакам. Каждой нации предоставлялась возможность самостоятельно определиться с помощью своих преподавателей-наставников, способных на своем языке разъяснить идеологические основы немецкой политики. И лагерь Вустрау, где сосредотачивались все освобожденные из военнопленных лагерей, был также организован по национальному принципу. Отдельно по блокам размещали русских, украинцев, белорусов, кавказцев.

Так же и по тем же признакам отправляли и на работу на Восток.

А чтобы не произошли нежелательные перекосы разработанной политики, немцы осуществляли постоянное руководство и контроль за работниками Восточного министерства.

Ну, кажется, я правильно разобрался в сути политического ответа на вопрос полковника Коршунова, почему русским военнопленным были нужны русские преподаватели? Мой анализ основывался на объективных данных, поэтому и ответ должен быть правильным. Но это был ответ лишь на первую половину вопроса. Нужно ответить и на вторую. Она касалась белой эмиграции.

Я уже называл в «Записках» фамилии Редлиха, Брунста, Поремского, оказавшихся на Западе после революции 1917 года в России. Об их принадлежности к НТС[33], основанному белой эмиграцией в Европе, я узнал позднее уже из советских источников информации.

О существовании самого Союза я слышал в Германии, но четкого и ясного представления о нем не имел. Вроде бы, главной его задачей была борьба с коммунизмом и коммунистическим режимом Советского Союза. Это-то особенно и интересовало органы Государственной безопасности в Москве.

Каждый год Лубянка прибавляла к уже имеющимся сведениям новые, и НТС приобретал все более четкие контуры в своей антисоветской направленности. Возможно, новый пересмотр имеет в виду нашу принадлежность к НТС?

Но меня с НТС ничто не связывало, а о принадлежности к Союзу Иванова или Круповича я ничего не знал. Новый виток следствия, поставивший своей целью связать нас с антисоветской организацией, сменил бы все характеристики первого следственного дела с одной единственной целью утяжелить вину, по-иному взглянуть на организацию побега в Швейцарию, навязать сотрудничество с американской разведкой, обвинения в шпионаже. Однако все эти новые версии я воспринимал как искусственно выдуманный бред следственного аппарата, не имеющего к нам никакого отношения. Абсурд какой-то!

Главным достижением прошедшей ночи и многочасового умственного напряжения был ответ на вопрос начальника управления. Меня распирала гордость за совершенное. Теперь я действительно могу ответить на много других вопросов, связанных с этой темой. Как же прав был полковник, когда говорил, что ответ на этот вопрос заставит отвечать и на другие. На ум явились крылатые слова: «Да здравствует разум, да скроется тьма!»