Зима 0001

- Их никогда не было, Сережа, - возразил Егор. - За пять лет - ни одного перерыва. Просто передача прекратилась.

- Пойду выясню...

- Пойди, пойди.

- Сергей Георгиевич, а я тут посижу, - вопросительно сказала Маришка.

Тот, не оборачиваясь, что-то промычал и втиснулся в узкий проем.

Егор положил руку на глаза и попробовал расслабиться. Ему хотелось уснуть - надолго, может быть, навсегда. Скоро это наступит. Все проходило, осязаемо кончалось - время, сигнал, вода у рыбок. Все становилось проще и мельче.

- Егор... Егор!..

Он замотал головой, но ничего не понял и отодвинулся подальше. .

- Выспался? На работу опоздаешь.

- Работы нет...

Егор отнял от лица ладонь и посмотрел, из-под нее на Маришку. Маришка, в бежевых шортах и прозрачной блузке, ерзала перед зеркалом.

- Как это нет? Ты чего? - бросила она. - Облака без тебя не полетят.

- Какие еще облака?..

- Перистые, какие.

Егор сфокусировал взгляд на окне - в нем торчали две жилых башни. Небо даже сквозь тонированное стекло светило резкой утренней желтизной. Этот неуютный цвет осел на стенах и превратил квартиру в подобие больничной палаты. Егор недоуменно помял матрас, цапнул простыню - все родное, знакомое.

- Опоздаешь, - предупредила Маришка. - На кухне еда. Почту я проверяла, одна реклама. Так, мне уже бежать... Ты встанешь или надо, чтоб Сосед звонок включил?

- Сосед?.. Ах, Сосед!.. Встаю, не крякай. Шефа сегодня не будет, можно понаглеть.

- На зарплате твоя наглость не отразится?

- Бежишь - так беги, - скривился он. - Зачем с утра про деньги?

Маришка торопливо нагнулась, поцеловала Егора в щеку и, помахав пальчиками, ушла.

Он еще немного повалялся, лежа выполнил комплекс упражнений для инвалидов и, посмотрев на часы в мониторе, встал.

- Сосед! Телесеть давай, - сказал Егор и, посвистывая, направился в ванную.

Время поджимало, но от душа он отказаться не смог. Вволю наплескавшись, Егор вернулся в комнату и поправил репродукцию с праисторической картины "Дети лепят снежного человека". Сертификат на раме подтверждал сходство с музейным оригиналом вплоть до последнего пиксела, но Егору было дорого совсем не это. Что-то иное.

Недавно в центральном парке открыли новый аттракцион: наморозили искусственного снега и покрыли им большую лужайку. Пускали бесплатно, но никто не зашел. Ведь снег - это так странно. Пока детей уговаривали не бояться, он уже растаял. А через пару дней трава на поляне почернела и погибла.

- Сосед! Спорт убери. Включи новости, - распорядился Егор.

- Это новости. Вчера олимпиада началась.

- Значит, по всем программам та же канитель. Ты все-таки пощелкай.

- Предлагаю режим мозаики, - дипломатично отозвался мажордом. - Выбери сам.

- Валяй...

На экране возникли девять окошек - три ряда по три - и каждое показывало либо старт, либо финиш, либо потную морду победителя.

- Поприличнее ничего? - на всякий случай осведомился Егор.

- Все девять каналов в твоем распоряжении. Был бы в сети десятый или одиннадцатый, я бы...

- Не философствуй, - строго произнес Егор. - Отбой.

Он с отвращением понаблюдал за багровой метательницей чего-то-куда-то и, спохватившись, перешел в кухонный отсек. Маришка приготовила запеченную форель и бутерброд с икрой. Егор соскреб ножом икру и, проглотив, запил минералкой. Хлеб с маслом полетел в утилизатор. Прикасаться к форели почему-то не хотелось.

Егор обулся и выключил в комнате монитор. Остальное - уборку, проветривание, получение почты - можно было доверить мажордому. Телесеть тоже можно было доверить, но это Егору хотелось сделать самому: погасить одно за другим все девять окошек с мячами, гирями и клюшками.

Вызвав лифт, он одёрнул плащ и застегнул его на все пуговицы - сегодня обещали жару не простую, а какую-то особую, неслыханную. А Маришку он, кажется, не предупредил. Она все без капюшона норовит, прическу ей жалко. Сколько раз уже ругались! Может, у женщин потому мозгов и меньше, что защитой пренебрегают? Они у них плавятся, мозги.

Дверцы тренькнули и раскрылись, но горящая стрелка показывала вверх, и Егор отступил. Лифт был занят - вероятно, жилец направлялся на сто десятый, на этаж фешенебельных магазинов. Егор откровенно рассмотрел пассажира - это был невзрачный мужчина с маленьким круглым лицом и таким же маленьким, таким же круглым носиком. Руки у него были, как у автопогрузчика, - длинные и по виду ухватистые. Еще Егор обратил внимание на смешные торчащие уши. Все это вместе что-то напоминало - не то известного комика, не то друга детства, впрочем, пока Егор перебирал в памяти друзей и комиков, дверцы уже закрылись.

Спустившись в вестибюль, он ради интереса взглянул на табло левого лифта, в котором ехал незнакомец. Если верить мигающим цифрам, кабина по-прежнему двигалась вверх, причем где-то на том же уровне.

Возможно, на сто десятом распродажа, отметил Егор.

Он поприветствовал знакомого портье и, вдохнув прохладного воздуха, вышел на солнце.

Жара оказалась терпимой. К полудню могло припечь не на шутку, но пока было около пятидесяти - обычное дело.