Зима

Кадка покатилась по полу, расплескивая воду. Агафья оказалась на лавке в крепких объятьях.

И все произошло как-то легко. Губы, ищущие в темноте нежную кожу, беспокойные смелые руки, сбивающееся от волнения дыхание, отдающий в уши шумный вздох, от которого внутри все переворачивается, и хочется двигаться быстрее и быстрее...

«Как можно быть несчастным и одновременно таким бессовестно счастливым? Разве это возможно?» Влюбленные лежали, тесно прижавшись друг к другу.

- Придавил тебя? - виновато прошептал Демьян.

- Нет, обнимай меня крепче. Обнимай, - льнула к нему Агафья.

- Ты, что плачешь? - почувствовал он соленый вкус щеки. - Жалеешь?

- Жалею, что не увижу тебя больше... Ты не бойся, резни на заставе не будет, кровь безвинная не прольется. Я сейчас уйду, и никто не узнает. Вои твои ведь смолчат, а коли и взболтнут, так вины на тебе нет, я же сама пришла.

- Как же ты под меня легла, ежели так-то обо мне думаешь? - парень обиженно слегка отстранился.

Лучины погасли, и в полумраке нельзя было различить лиц.

- Ничего я не думаю, не знаю я, что и думать, - Агаша уткнулась носом в его плечо. - Родить от тебя хочу, чтобы мне хотя бы дитя в память осталось. Я бы его по головке гладила да тебя вспоминала. Молвы людской я не боюсь, а Бог все знает, он меня не осудит.

Руки опять сплелись в объятья.

- Скажи, тебе лучше со мной... чем с той?

- С какой той?

- Ну, с холопкой той?

Демьян тихо рассмеялся:

- Ох, Агафья, да ты ревнивая какая!

- Да, ничего я не ревнивая, это ж я так спросила.

- Ревнивая, ревнивая. Помнишь, на льду по недогадливости Матренку стал хвалить, а ты от меня так прытко отвернулась, что аж косой хлестнула.

- Выдумываешь ты все, а на вопрос мой не отвечаешь. Уедешь от меня в объятья ее распутные, - теперь Агафья попыталась отодвинуться, но Демьян подгреб ее к себе.

- Какая холопка? Я и думать о ней позабыл, да и нет ее там давно. Отец, как прознал, что захаживаю, так меня вожжами отходил, сидеть не мог, а ее со двора сразу отослал.

- Хороший у тебя батюшка был.

Повисла неуютная тишина. Демьян никак не мог привыкнуть к слову «был», оно царапало и жгло. Агаша все поняла, и стала отвлекать любимого от мрачных мыслей.

- А я так боялась там на реке, что ты мимо пройдешь. Уж и замерзла вся, а ты все не шел и не шел.

- Как боялась? Ты что же ради меня в холопской одеже на лед вышла? - он от удивления привстал на локте.

- Да.

- Так ты знала меня раньше?

- Знала, - Агаша смущенно отвернулась. - Не надо было тебе признаваться.

- Ну, уж нет. Сказывай все, грех от мужа чего таить.

- Да, что там таить-то. Скучно мне было, попросилась с батюшкой дозоры проверять, чтобы с высоты на тот берег полюбоваться. Красиво. А тут вы из степи подъехали, князей своих ищите. Я тебя сверху в волоковое оконце разглядывала. А потом я за дверью стояла, да слышала, как тебя князь Липовецкий бранил.

- Ну, под дверью слушать ты мастерица.

- А батюшка потом тебя нахваливал и говорил, что князь ваш... Ну, не буду пересказывать, как он там говорил.

Демьян расхохотался.

- Так ты меня на льду на топор ловила, а я то, дурак, мнил, что у самого князя тебя отбил.

- То плохо? - испуганно прошептала Агаша.

- То хорошо, лада моя, хорошо. Мне с тобой всегда хорошо.

- Воев твоих из избы на мороз выгнали, совестно.

- Ничего, они привычные, у коней поспят. Раз признаваться мне стала, давай уж во всем.

- Да в чем же еще? Я тебе все сказала.

- Не все, - рука опять жадно заскользила по нежному бедру. - Помнишь, в лесу от меня сбежала, я по следам твоим шел, а они раз и пропали. Ну, и куда ты подевалась?

- То я тебе сказать не могу, - подставляя лицо нетерпеливым губам, ответила Агафья.

- Как не можешь?! Ну-ка признавайся, - Демьян припал к ее губам долгим поцелуем, - ну?

- А смеяться не станешь?

- Стану.

- Так я не скажу.

- Ладно, не буду.

- Я на дереве сидела, видела, как ты меня внизу искал.

- Не знал, что жена у меня белка.

- Ты же обещал не смеяться!

- Смеяться не будем, любиться станем. Светает скоро, мало у нас времени остается.

5.

Первуша беспокойно поглядывал на затворенную дверь избы.

- Так и не вышла, осталась. Что ж будет-то теперь? - зашептал он Горшене. - Может просто сидят - беседуют да за руки держатся? Демьянка наш такой уж праведник, может и не залежит девицу? Хотя, как он здесь по ней сох, то вряд ли. Уж больно глаз у него горел.

Старый десятник хмыкнул.

- Смешно ему! Воевода за дочь прибьет нашего боярина, и князь не защитит. Совсем одна Евдокия Тимофевна останется. А с нами что будет? Под другую руку идти придется. Даже наследника нет.

- Ну, наследника они тебе сейчас замешивают, - подмигнул Горшеня.

- Вот ведь здесь девки распутные. Это ж надо, взяла да сама пришла. Грядет судный день, по всему видно, коли девки такие бесстыжие пошли.

- Дурень ты, - старый вой задумчиво подкинул в костер палено. - Мы Агафье Федоровне в ноги должны кланяться. Я думал, он с собой чего сотворит, не доброе у него на уме было, ой, не доброе, так-то переменился. А теперь уж не опасаюсь, ради нее встряхнется.

Дверь тихонько скрипнула, на двор спокойной уверенной походкой вышел Демьян, за ним робко Агаша.