Зима Александры

Аня глядела в страницы, пытаясь уловить сюжет американского романа, а между тем мысли её уносились совсем в другом направлении. Мысли курсировали между Москвой и Сибирью. С тех пор как она поступила на филологический и переехала в столицу, совсем не хотелось возвращаться в Новоивановку. За три года она приезжала сюда только два раза: когда умерла тетя Наташа и когда маму положили в больницу. И в обоих случаях ей пришлось сделать над собой усилие.

Сейчас впервые она ехала к родителям по доброй воле. Никто не заболел, не умер. Просто однажды проснулась на общежитской кровати и вдруг поняла, что соскучилась по своей семье. По неуютному, душному дому. Во время строительства отец велел не делать форточек, и комнаты не проветривались. По мутному озеру. Вид на него открывался сразу за огородом. Здесь плавали все местные утки, гуси и люди. По сараю, в темноте которого скрывалась большая, тёплая корова и откуда мама выходила то с ласковым словом, то с матом – зависело от надоя. По малиннику. Его колючие заросли, оставляющие кровавые росчерки на лодыжках, были главным приключением Аниного детства.

Если Аня затосковала по дому, значит, она не дикая, не чёрствая, не равнодушная. В тот же день она заняла у подруг денег и купила билеты на самолёт. Москва-Омск-Москва. Оставалась ещё небольшая сумма, и она купила отцу шерстяную жилетку с ромбами, а маме – духи. В этом незамысловатом подарке отразилось тайное Анино желание иметь других родителей.

В двенадцать лет ей постоянно снился сон: их семья живёт в большом светлом доме с распахнутыми окнами, из которых видно искрящееся море. Мама и папа сидят за круглым столом и пьют кофе. На стене висит огромный экран. Родители смотрят балет. Аня с ногами забирается в старинное глубокое кресло. У её ног лежит белый лабрадор. Аня берёт с полочки над креслом духи и брызгает ему на уши. Лабрадор фыркает. Мама смеётся. Они с Аней начинают вдвоём бегать по дому, брызгая духами на всё, что попадается на пути: картины, мебель, игрушки, фортепиано, гардины. Потом они выбегают в сад и поливают духами длинный, белый автомобиль с открытым верхом. Выходит отец, помогает жене и дочке сесть в машину, садится за руль, и они мчатся вдоль моря. Всё.

Проснувшись под звук будильника, который требовал собирать школьный рюкзак, Аня долго не могла заставить себя встать с кровати. Постепенно картина мира в её голове восстанавливалась. Цветной телевизор, на который копили целый год в ущерб питанию и зимней обуви, отец унёс и проиграл в карты за один вечер. Аня успела только посмотреть пару выпусков сериала «Принцесса цирка». Одеколон и туалетную воду мама не покупала, так как они были искушением для закодированного отца. Держать собаку в доме категорически запрещалось. В деревне это не принято. Про автомобиль и вовсе речь никогда не шла. Аня с чёрной завистью смотрела сквозь почерневшие от дождя штакетины, как деловитый сосед усаживал своих дочек в гнилую, зато красную BMW. Она искренне обрадовалась, когда цыгане угнали эту машину и, накатавшись, сбросили в пруд.

«Пазик» сильно тряхнуло на кочках. Аня снова сосредоточилась на книге. Но не успела она добраться до конца страницы, как автобус заскрежетал и остановился возле жёлтой облупившейся остановки. Ухватившись за поручень, внутрь вскарабкалась грузная женщина в грязно-розовом пуховике. За собой она волокла хозяйственную сумку на колёсиках. Колеса цеплялись за всё, что можно, и представляли сомнительную ценность в условиях ноябрьской просёлочной Сибири. Свободных мест не было. Женщина с упрёком оглядела салон и нависла над мамой и дочкой, которые сидели перед Аней. Пахнуло плесенью и тестом. На какое-то время девочка перестала долбиться о сиденье и с интересом поглядела на новую пассажирку. Осознав, что та не сулит спасения от скуки, девочка начала капризничать.

– Мама, меня тошнит!

– Всех тошнит. Хватит ныть. Терпи, – машинально процедила мама, не отрываясь от мобильника.

– Мам, дай попить.

– Нету у меня попить. Помолчи.

– Меня сейчас вырвет.

– Не выдумывай. Только этого не хватало. Ты вообще…?

Не успела женщина закончить фразу, ребёнка вывернуло прямо на неё.

– Господи, что за наказание! – закричала мать в припадке отвращения.

Кто-то протянул салфетки. Молодая женщина судорожно начала вытирать сначала мобильник, потом себя и ребёнка.

– Не ругайся! – испуганно попросила девочка.

– Я не ругаюсь!

– Ну, пожалуйста, мамочка, не ругайся!

– Да заткнись ты! Я не ругаюсь!

– Мама, ты меня не любишь?

– Есть у кого вода? – обратилась женщина к пассажирам.

– Я больше так не буду! – взвыл ребёнок.