Зима королей

— Героев, — повторил Мюртах.

— Ты странный. Если бы я не знал тебя так хорошо, то должен был бы назвать тебя сумасшедшим.

— С той поры, как я покинул Кинкору, я не часто видел людей. А разговаривал только с одним.

— Ладно, пошли, и пусть кто-нибудь подстрижет твою бороду.

Они поднялись по холму к каменной крепости. Здесь было полно людей. Мелмордха приветствовал некоторых из них, обращаясь к ним по имени.

— Мы все будем здесь к Вербному воскресенью, еще не все прибыли. Я слышал, что Верховный король попытается добраться сюда раньше — позже это будет труднее. Вот почему мы выслали наружу всадников.

Мюртах, заинтересованный, поднес руку к своей бороде.

— Этой зимой было холодно.

— Да? Но здесь было неплохо.

Слуга принял кобылу, она стала яростно брыкаться и сопротивляться, пока Мюртах не подошел к ней и не успокоил. После чего слуга уже спокойно увел ее. Мюртах и Мелмордха вошли в каменную крепость.

В помещении сидели несколько человек, окруженные грудой одежд и снаряжения. Все они были датчане, и Мюртах некоторое время колебался, прежде чем войти вслед за Мелмордхой. Он вспомнил то судно, которое видел.

— У тебя есть какие-нибудь стрелы? — спросил он.

— Конечно, — сказал Мелмордха, — а почему ты спрашиваешь?

— Датчане своим видом всегда напоминают мне о стрелах.

Один из сидящих мужчин поднял взор. Он сидел посредине других, на черной медвежьей шубе. Он был не крупнее Мюртаха и такой же темный, на затылке его красовалась позолоченная серебряная корона. На массе густого черного меха он выглядел, как колдун. По короне и одежде из медвежьей шкуры Мюртах предположил, кто это такой и как Мелмордха назовет его.

Датчанин задержал пристальный взгляд на Мюртахе, пока тот не подошел почти в упор, и тогда, улыбаясь, отвел глаза. Мюртах пошел вслед за Мелмордхой в спальную комнату.

— А это доставили для тебя некоторое время назад, — сказал Мелмордха.

Он отодвинул в сторону груду одежды со стола и поднял вверх арфу Мюртаха. Он протянул ее, и Мюртах поспешил сразу протянуть арфу в свои руки, вызволив их из-под плаща. Он снял с нее чехол. Арфа была расстроена, и он сел, чтобы настроить ее.

— Кто прислал арфу?

Мелмордха достал немного вина и налил.

— Ее принес один человек, который сказал, что ты поймешь, что это означает.

— Он сказал еще что-то? Мелмордха пожал плечами.

— Да, он сказал, что это от вождя О'Каллинэн.

— Больше ничего?

— Что он желает тебе всего хорошего.

— Кто? Вождь О'Каллинэн или человек, который принес арфу?

— Я думаю, они оба.

Мюртах выпил немного вина и продолжил возиться с арфой.

— Откуда он знал, что ты придешь сюда? Мюртах поднял глаза.

— Кто знает? Быть вождем так трудно, может быть. Бог дает нам определенное особое знание, когда мы в этом нуждаемся.

Он опустил арфу и положил обе руки на стол.

— Это Бьорн — Брат Волка был там в зале? — Да.

— Это большая война, если из-за моря зовут таких, как он. Я думал, что он мертв.

— Мы все так думали. Он отплыл от Фаррерских островов сразу после осеннего равноденствия в год, который был перед последним. Он никогда не возвращался обратно, и поэтому все думали, что он мертв, и только немногие из нас не испытали облегчения от этого. Мой племянник, Сигтругг, имел с ним какие-то неприятные дела. Но вот он здесь, улыбается точно так, как всегда, с той же сладенькой невинностью в глазах, и говорит, что он направился искать Землю Обетованную, но не нашел ее. Вместо этого нашел что-то другое, уплыл, вернулся обратно и не смог найти ее.

Мюртах поднял арфу и пробежал пальцами по ее обводам, улыбаясь.

— Быть того не может, чтобы эти датчане ошиблись в расположении целого острова.

— Он клянется, что остров погрузился в море.

— Конечно. Позволь им потерять щепоть земли, и они поклянутся на всей Библии, между этим местом и Миклэгэрдом, что это воля Божья.

— Я рад, что твой язык вернулся к тебе снова, но не говори подобные вещи так громко. Он настоящий дьявол, черт бы его побрал. Он расскажет тебе ложь, ты скажешь ему, что это ложь, и он сможет убить тебя за то, что ты назвал его лжецом.

— Хорош же этот твой друг.

— Это у него в крови, и он ничего не может поделать с этим, я полагаю. Его брат Эйнар Бьорнсон — он был назван в честь своего отца — Бьорна, хочу сказать, в то время, когда его отец еще был жив; это, возможно, имеет какое-то отношение к тому, что Эйнара здесь нет, слава Богу. Они называют его Кровопуск. Ты понимаешь, что это значит. В Ирландии убийц датчан можно пересчитать на двух руках, но Убийцей Датчан называли твоего брата, и это был тяжело заслуженный комплимент.

— Но тут прямо-таки какое-то проклятие. Хуже всего то, что его убил никакой не датчанин.

Мелмордха сказал:

— Я сожалею об этом. Он мне очень нравился.