Зима, которой не было (СИ)

Я говорила как робот, отключив свое сознание. Коля махнул на прощание и скрылся за углом дома. А я хотела замерзнуть насмерть. Но вместо того, чтобы упасть на снег и ждать смерти, я открыла домофонным ключом дверь и начала подниматься по ступенькам. Папа должен был прийти поздно, а я обещала сварить для него суп. Все было как обычно, кроме того, что мое сердце казалось сейчас сотнями осколков. И если вдруг меня грыз вопрос «с чего бы верить гадкому парню, которого я вижу второй раз в жизни?», то ответ быстро приходил в голову. Я давно ждала, что кто-нибудь ткнёт меня носом в реальность.

Момент настал.

15. Ева и кактус, который может распускаться

Кажется, мне было тринадцать, когда я впервые поняла, что осталась за бортом. В очередной школе, где я успела проучиться целых два года, я еще пыталась заводить подруг. Ее звали Настя, у нее стояли блестящие скобы, и в моих глазах это делало ее лишь только круче. Высокая, со светлыми вьющимися волосами и карими глазами, для меня, входящей в пору подростковых взаимоотношений, она была путеводной звездой. «Тебе правда до сих пор никто не признался? Тебя совсем не волнует, что ты не нравишься парням?!» — однажды с неподдельным ужасом заявила Настя. Меня эти слова словно током ударили. Я взъерошила волосы, достающие лишь до плеч, натянуто улыбнулась и попыталась отговориться. До того самого момента я вообще не задумывалась о каких-то мальчиках — одноклассники были непропорциональными, дохлыми, с ломающимися голосами и россыпью юношеских угрей. Старшеклассники были солиднее, но пугали разницей в возрасте. В общем, выбор был не особенно велик, но с тех самых пор я почти постоянно начала думать о том, что непривлекательна. Я никогда нарочито не пыталась кому-то понравиться. Никто не любил меня настоящую. И дело было не в одежде, прическе или косметике — отец всегда старался над тем, чтобы я чувствовала достаток. Никому не нравилось что-то внутри меня. После череды привязанностей и любовных неудач я просто забила на все, решив подождать человека, которого действительно заинтересует Ева Лаврентьева. В последние пару месяцев мне начало казаться, что это случилось. Стоило быть честнее с самой собой. Я хотела, чтобы кто-то сказал мне: «Ты — это ты. Поэтому я люблю тебя». Хотела как никогда.

— Суп странным вышел, — хмыкнул папа после того, как отправил в рот пару ложек.

Новая приправа — слезы Евы.

— Я свежие томаты вместо пасты положила, — вздохнула я. Затем добавила: — Не хочешь — не ешь.

— Что за глупости, милая? Ем и с удовольствием. Если странно — не значит, что плохо.

Не… значит?

— Ладно, — без всяких эмоций отозвалась я, стараясь не поворачиваться к отцу. Он бы сразу заметил, что личико его любимого чада опухло. Я, наверное, плакала пару часов, прежде чем мне показалось, что я истратила всю жидкость в своем теле. Душевно ссохшаяся, я походила на восставшего из мертвых.

— Что-то случилось?..

Ты телепат?

— Я… пока не знаю, — честно ответила я.

— Это из-за парня?

Не хочешь в битву экстрасенсов?

Было странно, но мне впервые захотелось в чем-то признаться отцу. Ментально мы никогда не были близки, а сейчас словно к горлу раскаленная лава подкатила. Мне настолько хотелось что-то рассказать ему, что умолчи — и мир обернется пеплом.

— Мне… кажется… нравится один человек, — начала я.

Папа перестал стучать ложкой по тарелке и поднял ко мне взгляд. Он как всегда выглядел уставшим, но глаза его заблестели, наполненные интересом и надеждой. Он всегда так смотрел на меня, когда пытался приблизиться. И почему я не замечала этого раньше?

— Но я узнала о нем кое-что скверное. Не знаю пока, правда это или нет, но сердце подсказывает, что да.

— Ты уверена? — серьезно поинтересовался мой собеседник. Мне было приятно, что он тактично не спросил, кто это.

— Говорю же, не знаю! — вспылила я и тут же осеклась. — Но это в его характере. Он довольно беззаботный, но очень внимательный. Красивый. И глупым его тоже не назовешь…

— Если он не глуп, тогда сделает верный выбор, — чуть улыбнулся мне отец. — Ты слишком принижаешь себя, Ева, но в то же время не пытаешься встать на место другого человека. Я не обвиняю тебя. Таков характер. Но тебе, если хочешь стать счастливее, нужно научиться строить мосты.

Он протянул мне руку и ухватил за горячую ладонь. Я вздрогнула и смущенно отвернулась.

— Я верю в тебя, — продолжил папа. — Ты лучшая дочь, и другой мне не надо.

Если бы в моих глазах остались слезы, я бы заплакала. Но они кончились, делая ситуацию еще хуже. Мне было очень больно и стыдно. Я сжала его руку пальцами и ответила первое, что пришло в голову:

— Пап, суп остынет…

Он вновь улыбнулся и принялся за еду.

Я отправилась к себе в комнату, но вскоре заметила, что отец наводит порядок. Обычно он занимался этим перед тем, как к нему приходили клиенты, но уже было шесть часов, и я знала, что в это время к нему никто не записывался.

— У нас гости? — поинтересовалась я, выглянув из-за дверного косяка.

— Да, забыл сказать, Акиншев перенес на сегодня вместо завтра. Поэтому, пожалуйста, не шуми.