Зима милосердия

Протянутую из воды руку Женя схватил машинально. Он не успел испугаться. Узнал Мурата. Взгляд «солянщика» был потухшим. Евгений потряс головой, отряхивая воду с ОЗК.

– Рассказывай! – сказали они хором друг другу.

– Я был на Смоленской – мы опоздали: девочку и доктора забрала с поверхности группа сталкеров Полиса. Мельник послал им навстречу? Вряд ли. Знаешь, почему я вышел беспрепятственно?

– Ну, и почему?

– Мельнику и моим партнерам-торговцам не до нас сейчас. Сталкеры умирают. Вся группа, все четверо.

– Рвота?

– Угу. Радиация. Здесь, в районе Садового, локалка всем известна. Но они вляпались. То ли она больше стала, то ли они объединяться начали? Хрен поймешь.

– Куропат тоже вляпался. И стражи.

– Плохо.

– А Маша?

– А что – Маша? Они же, как и мы, с другой стороны зашли. От реки. Доктор сейчас при деле. Пашет! А Олег?

– Погиб!

Они помолчали, думая каждый о своем.

– Ну да ничего не поделаешь. Жизнь делится на то, что можешь изменить, и на то, что не можешь, – философствовал Мурат. – Будем исходить из того, что в метро о реакторе узнают, и нам следует спешить. Откопать и перепрятать. Ты как? Не передумал?

– Дедушка! – Женя упрямо стиснул зубы.

Они пробирались мимо метромоста, причем Мурат шагал, как на прогулке. Он не смотрел по сторонам, только под ноги, погруженный в свои мысли. Женя понимал, что старшего брата Ежа вот-вот прорвет, и терпеливо гасил в себе раздражение от низкой скорости передвижения.

– Можно, я порассуждаю, Женя? Можешь ничего не говорить, мне самому интересен твой случай.

Мурат несколько гундосил, но реакции сталкера ждать не стал и начал чтение нотаций с вопросов:

– Не кажется ли тебе, что судьба забрасывает тебя выше, чем ты рассчитываешь? Что задачи, которые ты сам себе ставишь, не отвечают вызовам, которые перед тобой возникают?

Парень запнулся. Слова «вызов», «задача», «возникать» в его прошлой, школьной, «Баррикадной» жизни имели другие значения. Но сталкер понял все же, о чем говорит «солянщик», и не стал перебивать спутника.

– Твои цели по-юношески чисты и благородны. Отыскать деда, чтобы снять с него обвинения. Догнать девочку с доктором, чтобы убедиться, что с ними ничего не случилось. По-человечески это понятно.

А ведь в нем больше человеческого, чем в обычном жителе метро, подумал Женя.

– Но… – Мурат остановился подобрать нужное слово, увидел, что спутник ушел вперед, бегом догнал его. – Но ты не замечаешь возможностей, дверей, которые судьба тебе открывает. Прешь вперед, как баран.

– Точнее? – если на ходу можно было набычиться, то Евгений набычился.

– Гибче надо быть. Вот смотри, тебя звери не трогают. Казалось бы, полезная опция… Примочка к тебе, что-то вроде третьей ноги.

– Угу, понял.

– А вот смотри, у твоего дара есть конкретная цель. Умирающие звери приходят к тебе прекратить мучения. И ты служишь им палачом.

– Не говори так! Удар милосердия. Мизерикордия.

– Хорошее название миссии. И все-таки реактор…

– Уговорить решил?

– Попытаюсь! Прислушайся к аргументам Свена и Павла Николаевича. Они ведь правы. Какие возможности даст мирный атом всему метро! А ты? «А?! Все потом!» – и прошел мимо. Ты только оцени перспективы! Что стоит наша жизнь по сравнению с будущим человечества? Жизнь Виталия Серова? Жизнь Маши и доктора?

– Получается, им надо дать умереть? Ради будущего?

– Не так… – сокрушался Мурат. – Переступить через них. Это – мелкие, недостойные твоих способностей и возможностей задачи. Вон эта парочка оказалась хитрее нас всех и благополучно дошла до метро. А ты? Только время потерял. А Павел Николаевич? Может, его уже сожрали, пока мы туда-сюда бегаем.

Он ничего не знает об ужасе в термосе, вдруг понял Женя. А ведь это – то же самое. И Арсений говорил о том же. Только другими словами.

Сталкер остановился. Ему вдруг показалось, что Мурат прав. Желание уберечь деда от следователя Ганзы – сколько в нем было детского стремления просто прижаться к отцовским коленям?

– Ответственность, Мурат! Ты говоришь об ответственности. А я… Я просто устал.

Глава 3 Окончательное решение

Женя сидел на парапете моста, перебирал в памяти разговоры со старшими и смотрел, как внизу Мурат и Сергей очищают лопатами борта лодки. Павел Николаевич возился с солнечной батареей и регулярно исчезал внутри.

Чтобы задница не мерзла на граните, сталкер подложил под себя рюкзак, и теперь его содержимое – скорее всего, запасные обоймы – болезненно впивалось в тело, не позволяя заснуть. А вот руки мерзли. Под ОЗК у Жени была флисовая куртка и шерстяная безрукавка, и сейчас предплечья коченели.

– Ха! – Павел Николаевич вытер тыльной стороной ладони, затянутой в рукавицу, несуществующий пот со лба противогаза и весело посмотрел на Евгения. – Сортир отмоем, можно будет сюда билеты продавать. Патрон за вход. Пусть современная молодежь ходит, смотрит, как люди раньше жили!

– Гальюн, – поправил начальника Сергей. – У моряков сортир называется «гальюн». Дурную работу, похоже, делаем, Павел Николаевич.

– Почему?

– Борт от земли очистим – трещины, сейчас забитые, пропускать воду начнут.