Зима милосердия

По платформе Краснопресненской метался человек. Он кричал, выл и пытался выбросить нечто, зажатое в кулаке. Оно тяготило его, раскачивало, вырывалось и не отпускало одновременно. Всех охватила паника. Простые люди, торговцы, военные – все пытались сбежать, укрыться. Лишь Арсений стоял на коленях, прижимая обе руки к лицу. Женя мельком взглянул на него и все сразу понял. Бежавший сзади Лагутин упал на живот и попытался отыскать щель в гладком полу. Но неведомая сила уже потянула их всех к совершенно обезумевшему ганзейцу. Следователь тормозил ладонями, а доктор – каблуками. Женя упал на Лагутина.

– Оружие?

Тот кивком указал на финку за поясом.

Сталкер извлек клинок и кошачьими прыжками двинулся туда, где человек изо всех сил отпихивал от себя собственную руку.

– Арсений! Термос!

Рука ганзейца уже окаменела.

Женя взмахнул финкой, как тесаком, и полоснул прямо по сгибу локтя несчастного. Но нож не был тесаком или топором. Руку не удалось перерубить полностью, парень растерялся и начал суетливо наносить удары, которые слишком медленно приближали его к цели. Ганзеец благополучно потерял сознание еще до того, как каменное предплечье повисло на лоскутке кожи. Последний взмах ножа.

Верный Арсений стоял на коленях и держал раскрытой пасть термоса. Внутри виднелась одинокая колба. Значит, любопытный ганзеец решил поиграть с симпатичным камушком.

Женя ножом затолкал каменную руку в термос.

– Раствор! Сюда! Быстро!

Доктор кивнул, отполз, а сталкер остался сидеть рядом с телом.

Голова пульсировала страхом, и было сложно даже прислушаться к звукам приходившей в себя станции. Почему-то никто не стремился приблизиться. Ужас все еще тут?

Женя вдруг сообразил, что из отрубленной руки должна хлестать кровь, что нужно накладывать жгут. Но ничего не происходило, и, присмотревшись, сталкер понял, что опоздал с ампутацией. Белевшая костяшка культи ганзейца была каменной, и сейчас вены на бицепсе несчастного бесшумно и быстро покрывались микроскопическими организмами, требовавшими свое.

– Сколько у меня есть времени? – зачем-то спросил он обреченно, зная, что ответа не получит.

Появился Арсений, протянул Жене термос, внутри которого булькало. Термос был полон и тяжел.

Сталкер натянул на плечи лямки, с усилием поднялся на ноги, посмотрел на босые ступни.

– Что вы говорили? О средстве борьбы?

Доктор растерялся.

– Мне нужно какое-то время, это аэрозоль. На основе нефтяных отходов, их в Конфедерации полно!

– У вас нет времени.

Женя схватил за ноги ганзейца и, пятясь задом, поволок того к эскалатору. Волны ужаса раскатывались по платформе все сильнее, никто не пытался остановить их. Сталкер не видел, куда двигается, он смотрел, как каменеет тело человека. Скорость окаменения была медленной, видимо, живых микроорганизмов в засохшем камне оставалось совсем мало. Сейчас они интенсивно размножались у Жени на глазах. Сталкер понимал, что реакция протекает с ускорением. Спустя некоторое время голова ганзейца подпрыгнула на ступеньке уже с каменным звуком. Широко распахнулись красные, безумные, но все еще живые глаза.

Женя спешил, но где-то на середине подъема все-таки бросил тело. С неимоверным усилием, срывая в кровь ногти, он пополз наверх, чувствуя, как нарастает мощь ужаса, тянущего его назад.

– Чего там? – часовые у гермодвери сидели, крепко прижимаясь к ней спиной и выставив перед собой автоматы.

– Эпидемия?

– Не. Даже не знаю, как объяснить, – парень обнаружил, что сюда ужасу не хватает силы добраться. – Короче, пацаны. Станция цела, но вам вниз ходу уже нет. Уходим по поверхности на Баррикадную.

– Мы – не сталкеры.

– Теперь – сталкеры.

Часовые переглянулись.

– Для меня найдется что-нибудь?

Часовой поднялся, покачнулся.

– Ни черта себе фонит оттуда!

Женя обнаружил, что не чувствует тяги микробов.

Старший наряда смерил Евгения взглядом, увидел его босые ноги.

– Химзу подберем, с обувкой не уверен. Оружия нет.

Парень покрутил в руке нож.

– Ладно, так справимся. Я одеваюсь. Вы выходите, ждите меня снаружи.

Ганзейцы подчинились.

Облачившись в ОЗК, но не натянув противогаз, Женя повертел в руках термос. Спина саднила.

– Не! Хватит.

Он открыл термос, заглянул. Головка колбы торчала из раствора. Подумал. Колба могла пригодиться. Но чем ее вытащить, чтобы не запачкаться? Дверь за ганзейцами уже закрылась. Женя набрал в грудь воздуха, прислушался. Станция внизу оживала, на улице было тихо. Глянул на ступени. Тело любопытного ганзейца превратилось в статую. Головка колбы в термосе уже показалась Жене чистой, и он решил рискнуть. Двумя пальцами рывком извлек колбу и опустил в крышку термоса. Изнутри повеяло ужасом, но сталкер даже не отшатнулся. Микробы переваривают руку?

Он перенес колбу в комнату для дезактивации, смыл с нее раствор.

– Блин! – спохватился парень. – Я же только что заселил микробами канализацию!

Правда, колба стала чистой. Евгений чувствовал себя преступником. «Но я же не мог предотвратить чужое любопытство!» – подумал он. Вялая, никчемная попытка оправдаться, успокоить совесть!