Зима мира

Ребекке было уже почти восемнадцать лет. Карла с Вернером официально ее удочерили. Она заканчивала школу и собиралась идти учиться на медсестру.

Карла снова была беременна, хотя Вернеру об этом пока не говорила. Она волновалась. У него были приемная дочь и сын, но теперь будет и собственный ребенок. Она знала, что он придет в восторг, когда она ему скажет. Но она решила подождать, чтобы быть до конца уверенной.

Но как же ей нужно было знать, в какой стране будут жить ее дети!

По радио выступал американский офицер по имени Роберт Локнер. Он вырос в Германии и говорил по-немецки без усилий. Начиная с семи часов утра в понедельник, сказал он, Западная Германия переходит на новую валюту, немецкую марку.

Карла не удивилась. Рейхсмарки с каждым днем обесценивались все больше. Большинство людей получали зарплату – если у них вообще была работа – в рейхсмарках, и можно было ими оплачивать траты первой необходимости – такие, как продовольственный паек и проезд, но все предпочитали работать за продукты или сигареты. Вернер своим работникам платил рейхсмарками, но выполнение срочных заказов предлагал клиентам за пять сигарет, доставку в любую точку города – за три яйца.

Карла знала от Мод, что новую валюту обсуждали в Комендатуре. Русские требовали печатные формы, чтобы иметь возможность печатать деньги. Но они уже обесценили прежнюю валюту, напечатав слишком много, и не было смысла вводить новую валюту, если с ней повторится то же самое. В результате Запад отказался, и Советы надулись.

Теперь Запад решил действовать, не ожидая сотрудничества Советов. Карла была довольна, так как с новой валютой Германии должно было стать легче, но она со страхом ждала реакции русских.

Живущие в Западной Германии могли обменивать шестьдесят старых рейхсмарок на три немецкие марки и девяносто новых пфеннигов, сказал Локнер.

Потом он сказал, что в Берлине это происходить не будет, во всяком случае поначалу – и по кухне пронесся общий стон.

Карла, ложась спать, все думала, что будут делать Советы. Она лежала рядом с Вернером, прислушиваясь краем уха, не заплачет ли в другой комнате Валли. Советские оккупанты в последние месяцы становились все более недовольными. Из американской зоны советской тайной полицией был похищен и содержался в заключении журналист Дитер Фрид. Сначала Советы заявляли, что им об этом совершенно ничего не известно, а потом сказали, что арестовали его за шпионаж. Троих студентов исключили из университета за критику русских в журнале. И что хуже всего, советский самолет-истребитель, пролетая рядом со снижающимся пассажирским самолетом «Британо-Европейских авиалиний», задел его крыло, вызвав крушение обоих самолетов, в результате чего погибли команда пассажирского самолета, десять пассажиров и советский пилот. Когда русские злились, всегда страдал и кто-то другой.

На следующее утро Советы объявили, что ввозить немецкие марки в Восточную Германию – преступление. Это относилось и к Берлину, было сказано в постановлении, как к «части советской зоны». Американцы немедленно осудили эту фразу, заявив, что Берлин – интернациональный город, но напряженность росла, и беспокойство Карлы не проходило.

В понедельник Западная Германия ввела новую валюту.

Во вторник у дома Карлы появился курьер Красной Армии и вызвал ее в муниципалитет.

Ее уже так вызывали, но все равно, когда она вышла из дома, ей стало страшно. Ничто не мешало русским ее арестовать. Коммунисты точно так же злоупотребляли властью, как и нацисты. Они даже стали использовать старые концентрационные лагеря.

Знаменитая Красная ратуша была разрушена бомбами, и городские власти располагались в новом здании на Парокельштрассе. Оба здания находились в районе Митте, где жила Карла, – теперь это была советская зона.

Явившись туда, Карла увидела исполняющую обязанности мэра Луизу Шредер и других, тоже вызванных на собрание, которое проводил офицер связи майор Очкин. Он проинформировал их, что валюта Восточной Германии будет изменена и в будущем в советской зоне будет иметь хождение только остмарка.

Исполняющая обязанности мэра немедленно увидела уязвимое место.

– Вы хотите сказать, что это положение будет действовать на всей территории Берлина?

– Да.

Фрау Шредер запугать было нелегко.

– По действующему в городе законодательству, советские оккупационные власти не могут вводить это положение для других секторов, – твердо сказала она. – Необходимо обсудить это с представителями других союзных государств.

– Они возражать не станут, – и он вручил ей листок бумаги. – Это декрет маршала Соколовского. Представьте его завтра городскому совету.

Вечером Карла, ложась с Вернером в постель, сказала:

– Видишь, какая у русских тактика. Если городской совет примет декрет, демократически настроенным западным союзникам будет трудно опротестовать его.

– Но совет его не примет. Коммунисты в меньшинстве, а больше никто за остмарку голосовать не будет.

– Да. Вот я и думаю, какой козырь маршал Соколовский прячет в рукаве.