Зима Муми-тролля

— Привет, — прошептал Муми-тролль. — Приятных снов, не грусти. В первый тёплый день весны… — проговорил он чуть громче, а потом запел во всё горло: — Я снова окажусь у вас! Снова окажусь у вас, и будет весна и тепло, я буду здесь, и мы пойдём туда, и ещё сюда, и пробежим по всем дорож…

Он оборвал песню на полуслове, заметив, что из-под кухонной тумбочки на него смотрят два глаза.

Муми-тролль в ответ уставился на них. В кухне опять стало очень тихо. Так же тихо, как раньше. Потом глаза пропали.

— Стой! — вскричал Муми-тролль. Он подполз к тумбочке и тихонько позвал: — Выходи, не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Выходи же…

Но кто бы ни жил под тумбочкой, он больше не показался. Муми-тролль разложил на полу остатки сухариков и налил в блюдце немножко брусничного сока.

В гостиной хрусталики на люстре печально позвякивали.

— Я ухожу, — сурово сказал Муми-тролль хрусталикам. — Надоели вы мне все. Пойду на юг, навстречу Снусмумрику.

Он толкнул входную дверь, но она примёрзла.

Бедный Муми-тролль, повизгивая, перебегал от одного окна к другому, но они тоже все замёрзли. Тогда он взбежал наверх, толкнул чердачное окошко и выбрался на крышу.

Морозный воздух принял его в свои крепкие объятия.

У Муми-тролля перехватило дыхание, он поскользнулся и покатился с крыши. И беспомощно рухнул в новый опасный мир, и утонул в первом в своей жизни сугробе. Снег неприятно покалывал бархатную шкурку, а в нос ударил новый запах. Он был острее, чем все прежние, и даже немножко пугал. Но этот запах стряхнул остатки сна и разбудил любопытство.

Густой серый сумрак покрывал всю долину. Сама долина из зелёной стала белой. Всё, что раньше двигалось, сделалось неподвижным. Все живые голоса исчезли. Все углы скруглились.

— Снег, — прошептал Муми-тролль. — Я помню, мама говорила. Ей рассказывали, что такое бывает. Это называется снег.

Бархатная шёрстка Муми-тролля пустилась в рост, хотя он об этом не подозревал. Она решила постепенно сделаться зимней шубкой. Ей предстояла долгая работа, но решение было принято. А это всегда хорошо.

А сам Муми-тролль, с трудом пробираясь сквозь сугробы, дошёл до реки. До той самой реки, которая летом была прозрачной и, сверкая, пробегала через сад. Теперь она стала совсем другой. Чёрная и равнодушная, она тоже была частью нового, чужого мира.

Муми-тролль на всякий случай осмотрел мост. Осмотрел почтовый ящик. Они остались прежними. Он приподнял крышку почтового ящика: внутри нашёлся только сухой осенний лист без единой буквы.

Запах зимы, к которому Муми-тролль начал привыкать, уже не казался таким острым.

Муми-тролль посмотрел на куст жасмина, на торчащие как попало голые ветки и подумал с ужасом: «Он умер. Весь мир умер, пока я спал. Этот мир — не мой, и я не знаю, чей он. Может, Моррин. Муми-тролли в таком не живут».

На миг он задумался, но потом решил, что сидеть одному в спящем доме ещё хуже.

Он ступил на нетронутый снег на мосту и зашагал вверх по склону. Это были маленькие, но решительные шаги, и они вели мимо деревьев прямо на юг.

Глава вторая Туу-тиккина купальня

Ближе к морю, чуть западнее, прыгала туда-сюда по снегу белочка. Это была довольно глупенькая белочка. В мыслях она называла себя Белочкой-с-красивым-хвостиком. Но мыслей у неё было немного, и они не задерживались в голове. Белочка больше полагалась на ощущения и запахи. Как раз сейчас она ощутила, что матрасик у неё в дупле стал жестковат, и отправилась на поиски нового.

Время от времени она бормотала себе под нос: «Матрасик…» — чтобы не забыть, за чем идёт. А то всё так легко забывается.

Белочка скакала, перекрещивая следы, то в просветы между деревьями, то на лёд, совала нос в снег и задумывалась, смотрела на небо, качала головой и прыгала дальше.

В конце концов она допрыгала до грота и заглянула туда. Но за такую долгую дорогу она растеряла все мысли и совершенно забыла про матрасик. Поэтому она уселась на хвост и стала думать, что её можно называть ещё Белочкой-с-красивыми-усиками.

В гроте, за сугробом, закрывающим вход, пол был завален соломой. На соломе стояла картонная коробка с крышкой. В крышке была проделана дырочка для воздуха.

— Странно, — удивилась белочка. — Этой коробки тут раньше не было. Что-то не так. Может, это вообще не тот грот? Или я — не та белочка? Нет, вряд ли.

Она отгрызла от крышки уголок и сунула голову внутрь.

Там, в тепле, она наткнулась носом на что-то мягкое и приятное и сразу вспомнила про матрасик. Острыми зубками она прогрызла в мягком дырку и вытянула наружу клок шерсти.

Клочок за клочком она выдернула из этого мягкого целую охапку шерсти и радостно зарылась в неё всеми четырьмя лапами. Ей было очень весело.

Вдруг кто-то чуть не цапнул её за лапку — и цапнул бы, если бы белочка не вылетела молнией из коробки. Она на секунду растерялась, но потом решила, что ей не очень страшно, а скорее любопытно.

Спустя мгновение из дырки показалась лохматая голова.

— У тебя ум есть или как? — сердито спросила малышка Мю.

— Не знаю. Вряд ли, — честно сказала белочка.