Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)

Надо же было такому случиться, что до меня в Эйлат не приехал ни один иммигрант ростом 186 см и с 46-м размером обуви! Издав дикий вопль, Джимми извлек из кучи хлама несколько вещей в ненадорванной упаковке: американский голубой пиджак, две пары роскошных белых брюк, белые итальянские туфли ручной сборки, несколько канадских рубашек и галстук в цветах эстонского флага (бело-сине-черный). Позже галстук пришлось отдать Джимми, потому что он по телевизору увидел в таком же Клинтона. Но к тому времени "селедка" уже сыграла свою роль.

Одев относительно более скромные брюки и самую дешевую из рубашек, я совершил пробный рейс на дискотеку в "Кейсар". Когда я вошел в подвальный зальчик, там уже было довольно темно, но при моем появлении реакция оказалась довольно неожиданной: парнишка, исполнявший обязанности диск-жокея, вырубил музыку, и все уставились на меня.

- Кто это? - послышался чей-то шепот.

- Владимир, президент профсоюза муниципальных работников, - ответили ему. Музыка заиграла снова, и три девицы подошли, краснея, чтобы пригласить меня потанцевать. Я извинился, сделал вид, что кого-то ищу, и исчез.

На Аню я старался не смотреть, но, видимо, реакция с ее стороны была, потому что позже я мельком видел Леву в розовом пиджаке и брюках клеш.

На следующий день меня разыскал Паша и сообщил, что Анка приглашает меня вечером на день рождения.

Я немного запоздал, потому что сходить за одним из подарков мог только в темноте. На мне были брюки цвета цинковых белил, бледно-голубой пиджак украшал значок Израильской Академии Наук, подобранный на полу во время конгресса birdwatcher'ов. В Эйлате так не одевался даже сын мэра, и, пожалуй, в самом Тель-Авиве столь дорогие шмотки вряд ли увидишь. Мне до сих пор не верится, что весь комплект обошелся в десять долларов.

Все стояли в буквальном смысле открыв рот, а я небрежно сунул в карман темные очки (они всегда действуют мне на нервы, так что я одел их перед самой дверью)

и, отдав Ане орхидейный веник (вот он и вправду влетел в копеечку), поставил к стене сумку с подарками. Их было два: "Энциклопедия таинственных явлений" в пяти томах и серебряные подвески. Энциклопедию я нашел на свалке, порадовался, что есть еще умные люди, но книжки из достойного хранилища забрал, потому что Аня очень интересовалась магией, астрологией и прочей дребеденью. Что касается подвесок, то их я подчерпнул из волшебного источника за гнездом дымчатого сокола.

Перед Левой у меня было большое преимущество: все, что он мог сказать, Аня уже слышала, а у меня еще были в запасе свежие темы. К концу праздничка я уболтал девочку настолько, что она согласилась назавтра покататься со мной на яхте.

Наш капитан Пити-Пити (настоящее имя неизвестно) был розовощеким добряком, похожим на Деда Мороза. Он ужасно стеснялся, что возит на борту подружку, поэтому бывал только рад, когда кто-либо из нас брал с собой девушку.

Предупредив всех, чтобы называли меня "мистер шеф", я встретил Анечку у причала и протянул ей на ладони серебряные сережки в мелких бриллиантиках:

- Одень, может, подойдут...

Эти сережки могли мне дорого обойтись. За ними мне пришлось лезть в спешке уже под утро, оставив ненадолго пост в турцентре, а когда я хотел выбраться из пещеры Алладдина обратно, то у входа обнаружил пару злобных джиннов, и пришлось дожидаться, пока они не укатили на своем джипе с мигалкой.

Катание на яхте не могло не произвести на Аню впечатление. Каково было ей, девчонке из бедной иммигрантской семьи, оказаться среди разодетых западных туристов и обнаружить, что мужчины не сводят глаз с нее, а женщины... хотел сказать "с ее спутника", но не отступлю от правды: с ее сережек.

Только уже ночью, когда мы вернулись на причал, я понял, насколько далеко продвинулся: гордая, своенравная, неприступная Анка позволила мне поцеловать себя. И она ответила на мой поцелуй, хотя, как мне показалось, сперва не собиралась этого делать.

Пускай назавтра Лева обещал купить ей яхту (видимо, не спросив у папаши, потому что так и не купил), пусть он стал ходить в серебристом пиджаке, словно цирковой конферансье, пусть наше с ним соревнование напоминало поединок Эллочки-Людоедки с дочерью Вандербильдта - я знал, что и второй бой закончил нокдауном.

На следующий день новая стайка неприятностей подстерегла меня из-за угла.

Туристический центр открылся для публики, и теперь там круглосуточно дежурили две сотрудницы и коп. Капитан Пити-Пити ушел в запой, оставив без работы весь экипаж. Наши с Джин-Тоником американские подружки уехали, так что ночевать у них в отеле я уже не мог. "Извините, вожди, - сказали они (так в Штатах называют индейцев), - нам пора в университет. Мы расскажем белым парням, как, оказывается, надо на самом деле исполнять Пляску Вернувшегося Воина."

- Ничего, - сказал Веселый Роджер, кок с "Дюгоня", - пройдемся по марине, куда-нибудь устроимся. Я тут всех знаю.

Через полчаса мы сидели в каюте Тэри - капитана большой яхты "Летучий Голландец"