Зима отчаяния

– Кажется, у Завалишина все в порядке. Надо выяснить, откуда взялся этот парень и куда он едет…

Повинуясь движению поводьев, дончак двинулся вслед за ландо.

Максим Михайлович понятия не имел, куда собрался неизвестный седок, однако его ландо двигалось все быстрее. Городовые останавливали лихачей, однако в будке на углу Моховой и Сергиевской никого не оказалось. Сабуров не сомневался, что полицейский распивает чай ближе к повороту на Гагаринскую улицу, где над входом в немецкую булочную заманчиво мерцали газовые фонари.

Мокрый снег летел из- под копыт орловского рысака. Дончак Сабурова, коротко всхрапнув, тоже прибавил рыси. Промчавшись по Сергиевской, экипажи выскочили на набережную Фонтанки напротив Летнего Сада.

Ближе к зиме сад закрывали в сумерках. Вокруг светильников расплывался ореол мелких капель. Сабуров начал беспокоиться. Неизвестный, занявший козлы черного экипажа, куда- то торопился.

– Может быть, не стоило уезжать с Моховой, – Максим Михайлович едва удерживал поводья, – что, если Завалишина тоже решили вывести из игры? – он вспомнил странный грохот над головой. Сабуров убедился, что Призрак отлично передвигается по крышам. Коллежский асессор квартировал на третьем, верхнем этаже. Чердаки в столичных домах запирались кое- как.

– Сначала к Завалишину приехал тот парень, – экипажи вырвались на набережную Невы, – а потом появился Призрак. На меня они внимания не обратили, извозчик и извозчик, – Сабуров вспомнил парадное Завалишина. Черная дверь вела в непроходной двор. Максим Михайлович хмыкнул:

– Но первый парень мог выбраться из парадной через чердак и спуститься вниз в соседнем доме. На Моховой много проходных дворов. Он улизнул от нас, но этот мерзавец не уйдет, кем бы он ни был…

У часовни, возведенной на набережной в прошлом году, всегда дежурили городовые. Храм выстроили в честь чудесного спасения государя императора от выстрела революционера Каракозова. Сабуров не занимался левыми кругами.

– Мы имеем дело не с революционерами, – городовые, встрепенувшись от стука копыт, засвистели, – мы сунули руку в осиное гнездо шпионов, – один из полицейскихшагнул на мостовую: «Стой!».

Сабуров едва успел натянуть поводья дончака. Его пролетка притерлась к поребрику набережной. Ландо Призрака, как он стал думать о незнакомце, отбросило городового к гранитному тротуару. Болезненный крик раненого унес сырой западный ветер. Второй полицейский бросился за ними, размахивая палашом.

– Бегите к надзирателю, – заорал Сабуров,– надо найти начальника сыска Путилина, – ландо Призрака опасно отдалялось, – пусть едет на Моховую, он знает куда! Не теряйте времени!

Городовой отстал. Сабуров велел дончаку: «Давай, милый!». Конь рванулся вперед, рядом с ухом следователя что- то просвистело.

– Это не ветер, – понял Максим Михайлович, – это пуля, – он пустил коня во весь опор.

Сабуров нагнал ландо Призрака рядом с Сенатской площадью. В ночном небе тускло блестел величественный купол собора. Белели колонны Сената и Синода, император простирал руку к Васильевскому острову. Максим Михайлович предполагал, что Призрак туда не отправится.

Сабурову казалось, что логово убийцы находится в Коломне. Повернув с Английской набережной на Благовещенскую улицу, промчавшись мимо Новой Голландии, он без труда скрылся бы в трущобах за Екатерининским каналом. На Васильевском острове, впрочем, тоже хватало трущоб.

– Но я его не упущу, – Сабуров стер с лица мокрый снег, – надо отстегнуть упряжь.

Путилин назвал бы это рискованной затеей, однако Максим Михайлович был уверен в себе и своем револьвере. Смит и Вессон надежно покоился под его извозчичьим армяком. Онтерял в скорости, однако освобожденный от пролетки дончак в два счета нагнал бы орловского рысака Призрака. Сабуров хотел взобраться на крышу ландо убийцы.

– Один удар рукоятью револьвера по голове, – следователь прикинул расстояние, – и он окажется у меня в руках, – после первой пули, миновавшей Сабурова у Летнего сада, Призрак выпустил еще две.

– Не такой он и меткий, – облегченно понял Максим Михайлович, – хотя он стреляет одной рукой.

Тоже не ожидая от себя точности,Сабуров пока не хотел тратить драгоценные заряды. Он, впрочем, не собирался убивать Призрака. Преступник должен был рассказать о своих сообщниках. Сабурова интересовал и коллежский асессор Завалишин, и неизвестный юноша, гость Адриана Николаевича.

Он ловко перебрался на неоседланного дончака. Отстегнув упряжь, Сабуров услышал удивленное ржание коня.

– Ты что думал, – хмыкнул Максим Михайлович, – что я не умею ездить верхом? Дядюшка Гренвилл проделал испанскую кампанию, сражался при Саламанке и при Ватерлоо, – дончак нагонял ландо, – британские гусары управляются с лошадьми не хуже русских кавалеристов.

До разорения граф Гренвилл держал отличные конюшни. Сабурова и его кузена Арчи учили верховой езде лучшие берейторы.

– Тебя одного не бросят, – уверил Сабуров коня, – сзади появились полицейские экипажи.