Зима стальных метелей (CИ)

— Ах ты, урод! Упустил! — кричу я, и бью комиссара рукояткой «ТТ» в лицо. — Капитан НКВД! — кричу, здесь, в этой стране, кто громче орет, тот и начальник. — Давай быстрее к штабу, пошлем в погоню истребители, у них транспортник, им не уйти! Этого разгильдяя с собой берем, пусть ответит за свои делишки — месяц у него на аэродроме вражеский самолет ремонтировался да красился!

Заталкиваю комиссара на пол в машину, попутно бью его два раза по голове. А где доносчик? При дистрофии реакция сильно замедляется, но сейчас он снова свой поганый рот откроет, вот уже челюсть вниз пошла для крика, только я раньше успею. Подскакиваю, и бью его ногой в живот. Так-то, родной, бывают в жизни и неприятности.

Тащу за собой немца, залезаем на заднее сидение, ноги ставим на комиссара. Устроились.

— Гони! Упустим! — кричу водителю прямо в ухо.

Работника особого отдела тоже азарт погони захватил, он тоже руками машет — вперед! Только нам-то в штаб не надо. Есть два варианта. Либо хитрить, либо просто машину брать.

— Тормози! Задержанный что-то сказать хочет! Может, важную информацию даст.

Останавливаемся, выскакиваем, стучу водителю — помогай, застрял. Тот только из машины вылезает, как я его на нож насаживаю. Готов. Огибаю машину, диверсант уже шнур сматывает, а следователь задушенный лежит с пеной у рта, кобура расстегнута, пустая.

— Карманы проверь, мы сейчас с тобой как Робинзоны на острове, нам все в хозяйстве может пригодиться, — говорю неожиданному напарнику.

Запихнули тела, на заднее сидение, посмотрел я на датчик топлива, тихо выругался. Вылез, посмотрел в багажник — инструменты кучей свалены, два колеса и больше ничего. Канистры с бензином там не оказалось.

— Давай решать, куда и зачем поедем, — говорю немцу. — Горючего у нас километров на десять, если повезет, то на пятнадцать.

— Мне на фронт, — говорит этот любитель войны.

— И куда? — уточняю.

Есть у него две точки перехода, обе через замерзшую Неву.

— Это у тебя так прорезаются скрытые суицидальные наклонности? — говорю весело. — Пройти через все патрули прифронтовой полосы, линию окопов с советской стороны, а потом выползти на лед, где по тебе начнут стрелять откуда не попадя. Замечательный, — говорю, — план. Хороший ты парень, капитан или майор, но в начальстве у тебя умных людей нет.

— А у тебя? — спрашивает в ответ.

— Я никому не служу, занимаюсь своими делами, а остальное: служба, форма, награды, карьера — просто маскировка, чтобы на общем фоне не выделяться.

Он мое заявление выслушал, головой кивнул, что к сведению принял, и говорит:

— Майор, служба безопасности. Твои предложения?

— Раз не улетели, надо уходить на север к финнам по льду. Ты со своим командованием свяжешься и договоришься, чтобы меня в Швецию пропустили. Лично я уже навоевался досыта, не хочу я советский концлагерь расширять до последнего моря, — говорю шпиону.

— Тогда, может к нам? — предлагает немецкий майор из СД.

— Герр штурмбанфюрер, вам бы не вербовкой заниматься, а личным спасением, — усмехаюсь в ответ. — Тогда вам со мной — в Стокгольм. Стража Севера людей не бросает.

— Воины Гардарики — это вы? — спрашивает, насторожился.

Вот ведь, пошутишь пару раз, а по твою душу ликвидатора пришлют.

— Мы с тобой воеводу со свитой сегодня проводили. Это не наша война. Это вообще не война, просто бойня, не нужная и бесполезная, — отвечаю. — Ты правильно песню выбрал, хоть и знаем мы, кто их убил и за что.

— Да? Скажи и мне, а то мне кажется, что всех их убил я… — печалится лютый враг.

— Успокойся, всех их убил товарищ Сталин за право советских людей превратить в помойку чистый городок Выборг. Ты тут абсолютно не причем, — успокаиваю я его. — Что делать-то будем?

— Пробираться на север, — соглашается шпион с моим предложением.

Легко сказать, да трудно сделать. Нам нужно машину заправить. Где? Как? Вопросов много, ответов нет. Раз я здесь остался, надо полезное дело сделать. Заехали в адмиралтейство, я там рапорт оставил о гибели всего личного состава Ладожского отдела Смерш. И всех подконвойных. Попал в машину гаубичный снаряд, и исчезли все бесследно в огне и пламени. Умерли все. Подпись неразборчиво.

Сдал дежурному, поклянчил бензина, не дали. Каждый литр распределяет начальник отдела снабжения лично, надо — иди, проси. Надо — но не пойду. Предложить нечего. Так, отсюда недалеко знакомая мне школа. Он еще осенью была приведена в жуткое состояние — никогда не понимал привычки русских людей все ломать и портить, а также гадить, где попало. Зато там можно временно расположиться, и машину есть куда поставить, и трупы в подвал скинем. А то так с ними и катаемся, ладно еще, пропуск особого отдела патрули отпугивает. Но к вечеру следователя начнут искать, машину объявят в розыск.

Завернули в школьный двор, все окна зияют черными провалами, только на втором этаже крайняя рама фанерным листом заколочена. Кто там? Пойдем, посмотрим. Под ноги внимательно смотрим, не хватало на замерзшем дерьме поскользнуться.