Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Армун себя совершенно не знала: она совершенно спокойно отреагировала на ее слова, как будто это было так, как она говорила. Ее мать могла это делать немного; она приподнимала завесу ночи и видела завтрашний день раньше, чем его успевали увидеть другие. Возможно, она тоже могла это делать. Она потрепала по щеке Ангайоркак, постояла немного и ушла. Иккергак ждал ее, и все на борту кричали, чтобы она поторапливалась. И она побежала. Арнхвит прыгал от радости, а Харл громко кричал. Даже Ортнар выглядел очень довольным. Только у Керрика лицо было мрачным, причем оно стало таким с тех пор, как было принято решение об их возвращении на юг. Он старался не показывать виду, улыбался и весело разговаривал, но надолго его не хватало. Он никогда не забивал о том, что его тревожило. По ночам Армун удавалось на некоторое время отвлекать его от мыслей о будущем – когда он обладал ею – но утром все становилось по-прежнему.

Пока не началось их путешествие на юг. Ощущение пребывания в открытом море в иккергаке захватывало его целиком, потому что никогда ничего подобного в жизни он не испытывал. Пересекать океан на урукето – это совсем другое дело; это путешествие на живом судне, которое издавало своеобразные запахи и даже зловоние, эта постоянная полутьма: ничего не видишь, ничего не делаешь. Конечно, иккергак не мог отличаться многим. Их судно держалось на поверхности, а не под водой; морские птицы громко кричали – они летели рядом, почти касаясь крыльями. Иккергак поскрипывал, когда приходилось преодолевать большую волну или когда их подгонял свежий ветер. Керрик не был посторонним наблюдателем на борту. Он принимал активное участие в управлении иккергаком. Постоянно нужно было выкачивать воду, и он с удовольствием выполнял эту работу и наблюдал, как снаружи выливается поток свежей воды. Он раздумывал над этим, но никак не мог постичь тайну. Что-то происходит с воздухом, но в этом он не был уверен. В конце концов, это не важно – достаточно было знать, что одним мановением руки он мог поднимать снизу воду, которая была у его ног, и выливать ее снова. Само плавание не было загадкой. Он чувствовал ветер, который дул в лицо, видел, как он раздувал паруса. Точно следуя инструкциям, он выучился подтягивать нужные обводы и овладел узлами, чтобы держать снасти в нужном положении. Он даже стоял у руля. Он был нужен, потому что они плыли и днем и ночью с самого начала зимы до самой весны. Управлять судном ночью было выше его возможностей, у него не было умения и навыков вести его, определять ветер и с какой силой нажимать на руль. Но днем, с хорошим попутным ветром, он мог спокойно управлять иккергаком и вести его по курсу, как любой из парамутан.

Сам иккергак представлял сложную и замысловатую конструкцию. Он был очень большой; с внешней стороны обтянутый шкурой уларуака. И Керрик мог только догадываться, каким огромным животным был этот уларуак. Его шкура натягивалась на раму, сделанную из тонких реек из очень прочного дерева. Рейки были переплетены между собой и связаны вместе кожаными ремнями. Иногда это напоминало плавание на урукето, когда иккергак переваливался через волны, ныряя в воду и выныривая из нее – как будто он дышал.