Зима в горах

«С утра был здесь, — сказал Гэрет. — Заходил на несколько минут в аукционный зал поглядеть, как оно пойдет, а потом убрался восвояси».

Роджер хотел было что-то сказать, но в этот момент на площадь въехал небольшой автобус и, неуверенно покрутившись на ней, остановился. Из автобуса один за другим начали вылезать усталые люди в зеленых куртках.

— Это что там — муниципалитет? — обратился к Роджеру один из них, по-видимому руководитель группы.

Особенности его произношения подсказали Роджеру, что это, должно быть, та самая ирландская делегация, которую ждали.

— Да, милости просим! — взволнованно воскликнул он. — Минуточку, позвольте мне познакомить вас… Дженни! Дженни!

Толпа все прибывала, и они медленно стали прокладывать себе путь через площадь к муниципалитету, где по ступенькам лестницы уже змеились толстые кабели. Огни юпитеров спорили с яркими лучами солнца. Дженни, привлеченная призывами Роджера, тотчас взяла ирландских поэтов под свою опеку и увела их в отель, чтобы дать им возможность умыться и отдохнуть перед началом церемонии. По дороге они принялись объяснять ей, что провели ночь на пароходе, была сильная качка, и бар работал круглосуточно.

Время приближалось к двенадцати. Появился Мэдог в окружении шотландцев в юбочках.

— Только поэт, — продолжал он твердить. — Для остальных у нас не хватит места.

— Но мы же его почетный караул, — возражал огромный чернобородый мужчина, наклоняясь к уху Мэдога, чтобы перекрыть шум, — Джек нигде не появляется без своего почетного караула. Положение не позволяет.

— Да, да, нам обязательно нужно несколько юбочек, — раздраженно сказал человек с седеющими бакенбардами, обращаясь к Мэдогу. — Это зрительно впечатляет, зрительно впечатляет, понимаете?

Кто же из них поэт? — думал Роджер, разглядывая шотландцев. Все они в одинаковой мере были и не похожи и похожи на поэтов. Несколько бретонцев вышли из здания муниципалитета, где они, по-видимому, до этой минуты скрывались. Давка на верхней площадке лестницы все усиливалась, и работники телевидения пытались вежливо оттеснить публику за пределы небольшого, нарисованного мелом круга — места, отведенного для мэра.

— Где же ирландцы? — растерянно спрашивал Мэдог.

Роджер старался протиснуться к нему с доброй вестью о том, что Дженни скоро доставит их сюда, но, прежде чем он успел добраться до него, давка внезапно усилилась еще больше, появилась большая группа исполнителей народных танцев в валлийских костюмах и начала прокладывать себе путь сквозь толпу.

— Пропустите их вперед! — кричал человек с бакенбардами. — Поставьте их вперемежку с юбками! А остроконечные шапки отодвиньте в сторону! Из-за них не будет видно лица мэра.

Роджер издали заметил, как Гэрет, Айво и Гито направляются к пивной Марио, и решил, что пора бы и ему присоединиться к ним. Но, обернувшись, он увидел, что ирландские поэты во главе с Дженни, решительно расталкивая толпу, начинают подниматься по ступенькам. Разные голоса на разных языках звучали одновременно; все старались перекричать друг друга.

— Э, дружище, смотри лучше кого толкаешь! — Посторонись ты, невежа. Камера! Отодвиньтесь, не закрывайте лица мэра! — Кто здесь Макалистер? — Я же не Макалистер, приятель… — Кому кружку солодового? — Дайте мэру дорогу!

Пока Роджер колебался — его и подмывало убежать от этого кавардака в более нормальную обстановку, и трудно было оторваться от происходящего, — в дверях муниципалитета появился мэр и подошел к микрофону. С достоинством улыбнувшись поочередно — сначала в объектив телевизионной камеры, затем поэтам и, наконец, всем собравшимся гражданам, — он звучным голосом начал произносить пышную приветственную речь на академически правильном валлийском языке. И в этот момент на лестнице внезапно показалась миссис Аркрайт и стала взбираться наверх, таща за собой бак с мусором. С нечеловеческим усилием она взволокла его на площадку, поставила и яростным пинком опрокинула: жестянки, бутылки, капустные кочерыжки, пластмассовые коробки, спитой чай, яичная скорлупа и фруктовые очистки дождем посыпались под ноги стоявших на лестнице. Фонтан разноязычной брани взмыл к небу.

— Я протестую! — завопила миссис Аркрайт, перекрывая этот адский гвалт. — Я одинокая вдова! Это зараза! Приехать из Болтона, чтоб губить здоровье здесь в Лланкрвисе! «Прими с честью чужеземца, который постучится в твои ворота!»

Она все еще продолжала выкрикивать что-то бессвязное, но сочувственно улыбавшийся полицейский уже поволок ее прочь. Мэр, шаркая ногой, чтобы отлепить приставшую к подошве колбасную кожуру, продолжал произносить свою речь, но начал ее сначала, словно все ранее сказанное было как бы репетицией.