Зима в Непале

Пока мы тряслись по улицам, никто даже не обратил на «ас внимания. Непал был тогда абсолютной монархией и управлялся одной семьей в ее собственных интересах. Двор и народ представляли собой две изолированные сферы, и дела правящих кругов нисколько не заботили простой народ, который издавна находился в подчиненном положении.

При нашем приближении железные ворота распахнулись, и автомобиль остановился перед дворцом; почетному караулу была отдана команда: «Смирно!». В то время считалось немыслимым, чтобы представителя Ее Величества принимали без подобной пышности. Пока шел смотр караула, я томился в стороне и, наблюдая за этой военной церемонией, чувствовал себя несколько неловко в штатском костюме (тогда за границей было принято носить штатскую одежду). Резидент сделал мне знак присоединиться к нему, и мы вместе поднялись по лестнице, где уже ждал секретарь. Он проводил нас наверх, в личные апартаменты махараджи.

Почти весь нижний этаж занимал огромный зал; использовался он только в торжественных случаях: здесь махараджа принимал своих бесчисленных родственников и льстивых прихлебателей. Стены были сплошь покрыты плохими, но вполне реалистически выполненными фресками. На них были изображены правители прошлого или на поле брани или охотящиеся на крупного зверя; тераи и сейчас привлекают спортсменов-охотников всего мира. Пол устилали тигровые шкуры, и двигаться приходилось весьма осторожно, чтобы не споткнуться о разинутую пасть. Вдоль стен были расставлены чучела носорогов, тигров, оленей всех видов. Все помещение напоминало музей естественной истории. С потолка свисали великолепные люстры, но мебель — кресла, диванчики и даже огромный трон, покрытый слоем пыли, — была довольно безвкусна. В этом же зале, правда уже без нелепого убранства, в феврале 1961 года король Махендра чествовал на торжественном банкете королеву Елизавету.

Мы медленно поднялись по великолепной лестнице: на верхней площадке нас встретил чиновник. Он ввел нас в небольшую приемную, где стояли три рояля, а на стенах висели зеркала с изогнутыми стеклами. В этой комнате мы провели несколько неприятных минут, разглядывая свои искаженные отражения; моя и без того полная фигура в зеркале расплылась еще больше, что касается моего спутника, стройного худощавого человека, то в зеркале он сократился до одного фута и стал тонким, как карандаш. Но торжественная пышность этого приема произвела на меня слишком большое впечатление, и я не рассмеялся. В 1960 году в этой комнате находилось уже какое-то правительственное учреждение, но зеркала сохранились.

Противоположная дверь медленно отворилась, и мы предстали пред махараджей. Он стоял за большим столом, за которым, несмотря на огромный письменный прибор, казалось, никто никогда не работал. На махарадже был национальный костюм (большинство представителей высших слоев общества в Непале и сейчас придерживаются этого стиля в одежде; с некоторых пор он даже стал официальным для всех правительственных чиновников) — двубортная куртка из хлопчатобумажной ткани. Иногда она делается на подкладке и простегивается, а у шеи и на талии завязывается тесемками. Довольно длинная нижняя часть куртки собирается в сборку, а внизу она расходится, несколько напоминая балетную пачку. Пожилые люди консервативного склада предпочитают слегка присборенные куртки; зато молодые щеголи ударяются в крайность. Куртка может быть сшита из любого материала — все зависит от желания и фантазии, — но брюки в официальных случаях принято надевать белые. Они плотно облегают ноги наподобие джодхпуров, но в верхней части кроятся очень свободно — чтобы удобно было сидеть на корточках. Если позволяет состояние, костюм дополняют европейской обувью и носками. Экипировку завершает типичная шапочка, высокая с одного бока и низкая — с другого. Сейчас многие носят твидовые пиджаки обычного европейского покроя, из-под них неизменно высовывается куртка, которая выпускается поверх брюк. Эта одежда имеет в Непале повсеместное распространение. Обувь и носки крестьяне носят редко, поскольку большинство из них не может себе позволить подобную роскошь.

Я знал Чандра Шамшера по фотографиям, но меня удивил цвет его лица. Оно оказалось гораздо темнее, чем я думал. Махараджа был похож на индийца высокого происхождения: в его облике не было ничего общего с гуркхами — ни раскосых глаз, ни выдающихся скул, которые служат признаком «загималайского» происхождения. Его длинная белая борода была тщательно подстрижена. А когда он изобразил на своем лице улыбку, то обнаружил полный рот ослепительно белых фальшивых зубов, с которыми с трудом управлялся.

Раны всегда считали себя гуркхами, но тем не менее они происходят от раджпутов, хотя и не по прямой линии, что дает им право относить себя к касте воинов. Поэтому сомневаюсь, чтобы они могли претендовать на происхождение от горных племен Непала.