Зимнее обострение

Подготовку тронного зала к финальной сцене взял на себя Изя. Надо признать, декоратор из старого черта получился значительно лучше, чем сыщик. Главное, на что сделал упор средний богатырь, — было освещение. Такой игре света и тени мог бы позавидовать любой, даже самый модный столичный светопостановщик. И это притом, что в распоряжении Изи не было ни лазеров, ни софитов, ни даже банальных прожекторов. Всего лишь несколько свечей и несколько цветных стеклышек, которые с огромным трудом были изъяты у какого-то заезжего купца. Оставалось только гадать, как с таким инвентарем черту удалось создать в зале завораживающую атмосферу таинственности и тревоги.

Свечи были закреплены и расставлены таким образом, что при относительном освещении самого зала всё, что находилось за троном, оказывалось в непроглядной темноте. И даже если бы кто-то подошел к нему вплотную, все равно не смог бы разглядеть то, что творится буквально в полуметре от его носа.

Несомненный талант черта все оценили по достоинству: Соловейка одобрительно присвистнула, Солнцевский по-дружески похлопал его по плечу, Севастьян крякнул в бороду, а Берендей еле заметно ухмыльнулся и довольно кивнул головой. И только Мотя остался совершенно равнодушным к подобным декорациям, он одинаково хорошо видел как при свете, так и при полном его отсутствии.

Поэтому он тихонечко отошел в сторону и растянулся на полу. Он вообще не любил стоять, когда можно было лечь.

Некоторое время в зале стояла абсолютная тишина, именно поэтому осторожный троекратный стук в дверь прозвучал как далекий раскат грома.

— Муромец условленный знак подает, — пояснил воевода. — Сейчас последует грубейшее нарушение устава караульной службы, и богатыри отведают всего того, что за день натаскали наши подозреваемые.

— Надеюсь, никто не отравится? — испугалась Соловейка.

— Heт, конечно, продукты им давно подменили. Так что рубать будут по правде, а вот спать только понарошку. Кстати, если я подам условный сигнал, они тут же проснутся и придут на помощь.

Такое объяснение полностью удовлетворило всех и предвосхитило всевозможные вопросы. Однако отсутствие вопросов не означало, что не было тем для разговора. Старясь говорить как можно тише, Изя выдал свою небезынтересную версию развития будущих событий.

— А я знаю, кто сейчас войдет в эти двери.

— Опять дедукция? — скептически поинтересовался старший богатырь.

— Богатый жизненный опыт и горы перечитанных детективов, — ничуть не смутившись, отозвался черт. — Знаешь, какое самое главное правило любого порядочного детектива?

— Какое? — присоединилась к дискуссии Любава.

— Убийца всегда тот, на кого меньше всего думаешь.

— И кто это, по-твоему?

— Старко. Сами посудите, вроде как с самого начала был у нас на подозрении, но далее никак себя в этом деле не проявил, так, болтался под ногами все время в качестве статиста. Думаю, что из таких вот сереньких личностей самые хладнокровные убийцы и получаются.

— Не знаю, может быть, — пожал плечами Солнцевский. — Но мне кажется, что этой самой «серости» у него слишком уж много. Не тянет он на такого злодея. Лично мне кажется более вероятным, что это сладкая парочка из Малого Халявца. Я такую публику хорошо знаю, ни перед чем не остановятся, чтобы устроить свое благополучие.

Изя хотел было запустить маховик очередного спора с Илюхой, но был решительно прерван Соловейкой:

— Главное, чтобы это оказалась не Сусанна. Собственно, на этом спор закончился, еще толком не начавшись. Как старшему богатырю, так и среднему было нечего возразить. Судя по тягостному молчанию, повисшему тут же в тронном зале, их боевая подруга выразила общее опасение. Похоже, все присутствующие гнали от себя эту мысль, кажущуюся, по меньшей мере, нелепой, а по большей, просто ужасной. Всем очень хотелось, чтобы молодая княгиня оказалась в стороне от заговора, направленного против ее собственных родителей и еще не родившегося брата.

Хмурые раздумья прервал еще один осторожный, еле слышный стук в дверь.

— Заснули, — резюмировал Севастьян и инстинктивно положил руку на рукоять длинного кинжала, висящего на поясе. Этот жест не остался незамеченным для Берендея. Князь резко повернулся к спецдружинникам и сердито зашептал:

— Давайте договоримся сразу, как только мы выявляем супостата, я начинаю лютовать, самодурствовать и все прочее в том же духе. В общем, использовать все преимущества монархического строя при управлении государством. И чтобы ни одного мне слова поперек! Никаких мне упоминаний о демократии, судопроизводстве, адвокатах, помиловании, амнистии и Женевской конвенции о правах военнопленных!

Ответом князю послужили три вздоха и ровно столько же кивков головой.

— Твоя, что ли, работа? — только лишь поинтересовался Илюха, обращаясь к своему рогатому коллеге.

— Моя, — признался Изя под нажимом весьма красноречивого взгляда Солнцевского. — Месяца полтора назад на заседание боярской думы заглянул, нужно было кое с кем о проблемах льготного налогообложения переговорить. А там новый уголовный кодекс обсуждали.