Зимняя бухта

Лена сжалась. Закрыла лицо руками, всхлипнула.

— Неужели ты не рассказывала маме?

Лена затрясла головой.

— Это было в первый раз?

Она не ответила.

Огрызочек прыгнул на кровать и потерся о рукоятку револьвера.

— Он никогда больше не придет сюда, — сказал я.

Лена обхватила меня за шею, обняла. Потом утерла слезы, откинулась на кровать и посмотрела на будильник.

— Мне пора. — Она спустила ноги на пол.

— Не бойся, он больше сюда не придет, — повторил я.

Лена попыталась улыбнуться — такую улыбку можно продеть в игольное ушко.

Я отправился в ванную, разделся, набрал воды. Положил револьвер на крышку унитаза и забрался вводу.

— Возьми мою пену для ванны! — крикнула Лена из кухни. Потом спросила, буду ли я кофе, и принесла чашку — кофе и много молока. Я лежал в ванне, мыл голову и прихлебывал кофе.

Потом я услышал, как Лена ушла. Хлопнула входная дверь.

На кухне я положил пистолет возле кофеварки, налил себе еще кофе с горячим молоком, сделал четыре бутерброда с мягким сыром и призадумался, куда спрятать оружие.

Доев бутерброды, я завернул револьвер в пластиковый пакет и положил его в морозилку, за хлебом для сэндвичей. Вроде неплохо, Навознику в жизнь не найти… Правда, может найти мама, случайно. Я забрал револьвер и пошел к себе. Куда же его деть?..

Одевшись, я сунул пушку за пояс штанов сзади, а рубашку не заправил. Я уже готов был уйти в школу, когда мама пришла с работы.

Вид у нее был бодрый, как и всегда после ночной смены. Я стоял в прихожей, держал в руках Огрызочка.

— Йон-Йон! — Мама подошла ко мне, и я выпустил кота. Мама обняла меня и по чистой случайности не наткнулась на револьвер. Ее руки оказались выше, у меня между лопатками, так что все нормально. — Как я рада тебя видеть. А кофе есть?

Мама принюхалась, пошла на кухню и налила себе чашку черного как смоль напитка.

MBs Я в школу, ggr сказал я.

— Отлично. — Мама дула на кофе.

— Навозник съехал.

— Что? — Мама опустила чашку на стол.

— Рольф свалил.

— В каком смысле?

— Убрался отсюда.

— Почему? — Мама отставила чашку в сторону.

— Когда я вчера ночью вернулся, он был в твоей постели с Леной.

— Нет!

— Да.

— Нет!

Мама опрокинула чашку. Та упала и разбилась. Кофе брызнул на Огрызочка, тот отпрыгнул и умчался, зажав хвост между лапами.

— Он затащил ее в твою постель. Я уже ничего не мог поделать, но потом выдворил его.

— Где Лена? — Мама растерянно посмотрела мне через плечо, словно Лена стояла у меня за спиной.

— На работе.

— Вот дрянь, — задохнулась она. — Дрянь, сволочь. После всего, что я сделала.

Она достала свои «Лайт», закурила. Руки у нее дрожали.

— Что он с ней сделал? — Она не сводила с меня глаз.

— Я пришел домой около половины первого. Слышал, как он был с ней в спальне. Они…

— Они — что? — настаивала мама.

— Он ее трахал.

Лицо у мамы вытянулось, окаменело, щеки стали цвета яичной скорлупы. Она тяжело опустилась на стул у кухонного стола и уткнулась лицом в руки. Уронила сигарету, сигарета покатилась по полу. Я подобрал ее, положил на кофейное блюдце. У мамы из глаз лились слезы. Она высморкалась, снова уткнулась в руки. Плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.

— Я забрал у него ключ. Он сюда не вернется.

Мама в ответ только высморкалась.

— Я теперь буду жить дома, — сказал я.

Мама не ответила.

Я достал из шкафчика под раковиной пластиковый пакет.

Выходя из квартиры, я слышал, как мама рыдает в голос — будто воет кто-то, раненный в самое нутро. Я поскорее закрыл дверь и сбежал вниз по лестнице. В голове у меня было пусто, револьвер натирал кожу на спине.

Во дворе сидел давешний парнишка с красным велосипедом. Сидел один на той самой лавке, на которой я сидел ночью. Когда я вышел из подъезда, он встал и направился ко мне, словно хотел от меня чего-то.

— Иди домой, — сказал я. — Сейчас таким малявкам гулять еще рано.

Но парнишка сунул руки в карманы. Я ускорил шаг, направляясь к автобусной остановке, мальчишка побежал за мной. Я обернулся.

— Иди домой!

Мальчик остановился и, склонив голову набок, посмотрел на меня, будто хотел, чтобы я забрал его отсюда.

— Иди домой! — повторил я; он повернулся и убежал назад, во двор.

В автобусе было полно народу, пришлось стоять. Ноги так дрожали, что я чуть не упал. На полпути к Тумбе я вышел из автобуса и поднялся в лесок, где мы со Смурфом когда-то, миллион лет назад, построили шалаш. От него ничего не осталось, кроме пары больших камней. Я поднял один из них, отгреб землю — ямка. Завернул револьвер в пакет, положил в ямку и привалил сверху камень. Обернулся: на меня смотрела косуля. Миг — и она унеслась, как ветер, едва касаясь земли. Была — и нет. Я спустился на остановку и дождался следующего автобуса до Тумбы.

12

О, братья и сестры, я расскажу вам о любви! Как я любил воскресные утра! Мама лежала в кровати, а я прижимался к ее теплому телу. Оно было почти горячим, под одеялом таился особый запах.