Зимняя коллекция смерти

— Бывают незверские убийства?

— Иннокентий Александрович, коньяк вам пойдет на пользу. Давайте сядем в вашу машину и заедем в какое-нибудь кафе, я обещаю, что отниму у вас не более тридцати минут.

— Коньяк-маньяк, — поймал Алехин понятную только ему рифму. — Хорошо… простите, я не расслышал вашего имени.

— Антон Борисович.

— Может, обойдемся без отчеств?

— Не вопрос.

Водитель, стриженный бобриком — как это, впрочем, принято среди водителей, — открыл тяжелую дверцу «Мазерати». Алехин уступил место своему навязчивому спутнику, а сам обошел машину и сел с другой стороны.

— Степа, включи похолоднее, пожалуйста, — попросил он. Алехин терпеть не мог натопленные помещения и предпочитал холод, полагая, что это лучше для головы. — Г-н Липатов, может, мы ограничимся разговором в машине?

— Иннокентий, я бы предпочел более спокойную обстановку, — сказал Липатов, показывая глазами на затылок водителя. — Меня зовут Антон.

— Степа, дай подумать… Большая Никитская… О’кей, мы едем в «Аист».

Ресторан «Аист», ул. Малая Бронная

Алехин и Липатов уселись в глубокие вольтеровские кресла у окна. В воскресный день в ресторане было пусто. Соскучившиеся официанты скопом набросились на редких гостей и принялись менять тщательно сервированный стол.

— Слушайте, юноша, — вскипел Алехин, — всегда хотел спросить. Вы сначала сервируете стол, расставляете тарелки, бокалы, укладываете салфетки. Только сядешь, вы все это сгребаете и приносите что-то другое. Разве нельзя с самого начала расставить это «что-то другое» и просто дать нам меню?

— Простите, так принято — официант растерянно улыбнулся. — Что-нибудь желаете на аперитив?

— Коньяк, Martell Gordon Bleu. Два? Или вы на службе, фельдмаршал?

— Сегодня воскресенье, поэтому я с вами выпью.

Алехин снял очки и закурил. Липатов украдкой взглянул ему в глаза, помолчал, а потом заметил:

— Вижу, что вы это все близко приняли к сердцу.

— Да, я плакал, да, у меня стоит комок в горле, да, я ранимый сентиментальный человек. Филипп был большим умницей. Я его нашел и сделал тем, кем он стал. Теперь его нет.

Официант принес коньяк и хотел было взять пепельницу, но Алехин вмешался:

— Юноша, можно вас попросить об огромном отдолжении? Не трогайте, пожалуйста, пепельницу. Я терпеть не могу, когда сидишь с человеком, разговариваешь, а вы начинаете каждые пять минут возиться на столе. На чаевых это не скажется.

— Ну, спрашивайте, — обратился Кен к следователю. — Чего вы хотели? — Алехин залпом выпил содержимое пузатого бокала и жестом показал, чтобы ему принесли следующий.

— Итальянцы передали мне дело. Давайте я сначала расскажу вам о том, что они мне сообщили. Романов был убит на вечеринке Dolce & Gabbana. Его тело нашли в туалете. У него была растегнута ширинка, но он не собирался, простите, писать. Потому что в этом случае в момент убийства он упал бы на унитаз или завалился на входную дверь кабинки. Его же тело лежало у боковой стены. Характер режущего ранения также говорит о том, что оно было нанесено не сзади, а спереди. Получается, что Романов вошел в кабинку вместе с преступником и какое-то время стоял с ним лицом к лицу. Дело в том, что убийца, возможно, даже придержал тело Романова. Так что он не столько упал, сколько сполз по стене. Двое мужчин друг напротив друга в кабинке мужского туалета, у Романова растегнута ширинка. Зачем?

— Я уже отвечал на этот вопрос.

— Вы сообщили итальянскому следователю, что не знаете, что могло связывать жертву с преступником. Итальянцы полагают, что это убийство на сексуальной почве. Возможно, Романов пытался вынудить преступника к сексуальной связи.

— Антон, Романов был красивым молодым человеком. Сомневаюсь, что ему приходилось кого-нибудь вынуждать к сексуальной связи.

— Покойный ведь был геем?

— Да. Он этого не скрывал.

— Может быть, он познакомился с натуралом, и тот…

— Да, этот ваш натурал спокойно заходит с мужчиной в кабинку туалета, расстегивает ему ширинку, потом приходит в ужас от содеянного и режет горло бедному Филиппу!

— Иннокентий, заранее приношу вам свои извинения, но я просто делаю свою работу. Вы были любовниками?

— Кто вам это сказал?

— Значит, были.

— Значит, нет! Это глупая светская сплетня. Будто бы Филипп не мог иначе сделать карьеру. Так считают полные лузеры.

— Иннокентий, у Филиппа был постоянный партнер?

— Да, я уже говорил итальянцам. Один известный московский рекламщик. Он был в церкви на отпевании.

— Это могла быть ревность?

— Со стороны Максима? Но он же в момент убийства находился в Москве. Потом, насколько я знаю, у них были свободные отношения.

— Есть еще одна мелочь. В «Метрополе» установлены металлоискатели, и пронести туда нож или скальпель просто нереально. Тем не менее мы имеем дело с режущей раной, нанесенной очень острым и довольно крупным предметом.

— Виноват, я в этом ничего не понимаю.

— Итальянцы говорят, что орудие убийства весьма странного происхождения.

— Чего тут странного? Бритва какая-нибудь.

— В том-то и дело, что нет. В краях раны были обнаружены микрочастицы металла, очень необычного. Я бы сказал, космического.