Зимняя коллекция смерти

В этот момент портье распахнул прозрачную дверь зала для курящих, чтобы впустить стройную девушку в платке Hermès, огромных черных очках Gucci, короткой куртке из дубленой кожи, отороченной лисой, и джинсах Dolce & Gabbana. Ее гибкое тело страдало под тяжестью сумки Birkin и трех огромных пакетов с логотипом Armani. Девушка на секунду замялась, увидев Джорджо Армани прямо перед собой, но тотчас собралась, решительно приблизилась и обняла разговаривавшего с дизайнером мужчину:

— Кен, извини, я как всегда…

— Oh, Alice… Giorgio, let me introduce you to my girl friend.

— Hi Mr. Armani, I am Alice. — Обнажив ровные жемчужно-белые зубы, Алиса протянула Джорджо гибкую изящную руку, на которой сверкнул густо усыпанный бриллиантами Rolex.

Блондинка, сумевшая отличить Кена от Тома Круза, затушила тонкую папироску Vogue с ментолом и подумала: «Господи, какая же ты лохушка, Эл!»

Через пару минут Кристина говорила Алисе, что ее платок Hermès с кашей из конской упряжи, ромашек и стрекоз чудо как хорош, и вообще Алисе давно пора запустить программу о стиле на канале MTV.

— Эл, а то многие думают, будто стиль — это всего лишь нацепить на себя «Гуччи-шмуччи-тамагуччи».

— Гуччи-лебеди, — задумчиво произнес Кен. — Мы раньше встречались?

— Прости, Кен, это моя подруга Кристина. Кристина, это Кен.

— Вот это номер, Иннокентий Александрович! Мы с вами работаем в одной компании, и вы меня не узнаете. Ну конечно, куда нам, простым смертным.

— В одной компании?!

— Да, я ваш юрист, сижу на седьмом этаже, куда вы, естественно, не заходите. Вы все больше в облаках…

С Кеном такое случалось часто. «Мы уже десятый раз знакомимся», — слышал он то и дело на тусовках от абсолютно неизвестных мужчин и женщин. Чем выше он забирался, тем больше окружающие сливались для него в единую невыразительную массу. Конечно, в ней попадались знакомые носы, глаза, овалы и квадраты лиц, лысины и косички, попы и груди, но идентифицировать их и соотнести с конкретным именем или родом деятельности он был не в состоянии. Впрочем, с самими именами было не лучше. Если даже комбинация носа, глаз и бородавок казалась Алехину хорошо знакомой, она никак не хотела соединяться с Ленами, Наташами, Анями, Андреями, Алексеями, Сережами, Вадимами и Сашами в нечто уникальное и неповторимое.

Обладая нетривиальным именем, Кен ни разу об этом не пожалел и считал, что оно с самого начала вознесло его над обычными людьми. Кена действительно запоминали сразу и в детском саду, и в школе, и во дворе, так же как и он моментально фиксировал в памяти Даниилов, Тимофеев, Феликсов, Филиппов, Аглай и Божен. По мнению Кена, оригинальное имя свидетельствовало о неординарности родителей, соответственно, его обладатель имел богатое генетическое наследство и яркое воспитание. Кен считал себя избранным и нередко повторял тиньковский слоган: «Людей вообще слишком много, а я такой один».

Алехин понимал, что светское общество и модная тусовка сплошь состоят из клонов, а его журнал — наряду с другим влиятельным глянцем — как раз и был той медицинской лабораторией, в которой этих клонов вынашивали, высиживали, выделяли почкованием или распылением. Тренды и модные look’и катком проходили по человеческой массе, сглаживая индивидуальность и оставляя после себя типовые прически, типовые фигуры, типовые выражения лиц, типовые привычки и хобби, типовую одежду на вечер, в офис и булочную.

Кен часто говорил, что модная тусовка — идеальная среда для убийцы, здесь отсутствуют индивидуальные приметы и все являются зеркальным отражением друг друга. В детективах Агаты Кристи убийца часто переодевается слугой, поскольку форменная одежда и поднос в руке — лучший способ остаться незамеченным даже в самом оживленном месте. «Современный убийца наденет диоровские кроссовки, голубые джинсы с низкой талией, ремень с крупной пряжкой Dsquared², белую маечку-алкоголичку, высветлит волосы до пепельной белизны, сделает пирсинг на пупке и татуировку на копчике, — словом, полностью растворится в толпе». Тогда, в «Нобу», Алехин еще не знал, что такие мысли посещали не только его, безусловно, очень светлую, голову.

— Кристина, тысячу раз извините. Ума не приложу, как я мог не заметить вас! Эл, не слушай, я просто пытаюсь выпутаться из безнадежного положения.

— Проехали. Ну и что сказала вам эта сушеная мумия?

— Джорджо? Что у меня классный журнал.

— И вы еще больше раздулись от важности.