Зимняя корона

Избранное общество беседовало, играло в шахматы и кости и слушало, как арфист из Уэльса извлекает из своего инструмента чарующие трели. Алиенора ходила от одного к другому, изящно поводила руками, кивала, улыбалась, легко вступала в разговор и так же легко заканчивала его. Так она, неявно для окружающих, собирала впечатления и новости. Одному барону она пообещала взять его подрастающего племянника к себе пажом, расспросила рыцаря, недавно вернувшегося из паломничества в Иерусалим… Любезная улыбка так и застыла на ее губах, когда в покои ввалился младший брат короля – совершенно пьяный и под руку с одной из скандально известных шлюх. Она тоже была пьяна, но не так сильно, как Вилл. Женщина явно хотела бы остаться в стороне, да только не могла вырваться из его хватки.

Вильгельм на заплетающихся ногах добрел до Генриха.

– Вот на этой я женюсь, – промямлил он, с трудом сохраняя равновесие. – Ник… никакого родства. Томас будет доволен. Она родом из борделя еп… епископа Винчестерского в Саутварке. Что скажешь? Получится из нее хорошая жена?

– Тебе нельзя жениться на ней, Вилл! – заорал какой-то придворный, который тоже перебрал. – В ее норе уже побывал король. Это будет кровосмешение!

Все в ужасе замерли, только послышался чей-то сдавленный смешок. Вильгельм отпустил шлюху и с воплем накинулся на шутника-придворного – рыцаря Ричарда де Люси. Тот не успел увернуться от кулаков, из разбитой губы потекла кровь. Брат короля не унимался, и они сцепились клубком, повалились на буфет, откуда попадали кувшины и чаши. Шлюха не растерялась – убежала восвояси, а затем два рыцаря Генриха оттащили Вилла от его жертвы.

Вильгельм оттолкнул их и встал, пошатываясь.

– Все женщины – шлюхи! – выпалил он. – Королева, графиня или последняя саутваркская потаскуха – все едино, у них одно и то же на уме: задурить мужику голову своими прелестями да ноги пошире раскинуть! – И он уставился на Алиенору и Изабеллу.

Генрих резко махнул рукой, и Вильгельма, изрыгающего проклятия и ругательства, рыцари выволокли из комнаты.

– Ну, – обратился Генрих к остолбеневшим придворным, – интересное представление, хотя и неожиданное. Уверен, в покоях нашего славного архиепископа такого веселья не видывали. – Он глянул на рыцаря с окровавленной губой. – А тебе это пусть послужит хорошим уроком. Вот что бывает, когда несешь чушь: тебя бьют.

Эта краткая речь короля была встречена смущенными улыбками, потом послышались первые смешки, и постепенно вечер вернулся в обычное русло. Изабелла в сопровождении Марчизы тихо удалилась к себе. У Алиеноры такой возможности не было, так как к ней подошел Генрих и пригласил к свободной шахматной доске под оконной аркой:

– Госпожа королева, не согласитесь ли сразиться?

Она чувствовала на себе взгляды придворных – все ждали ее реакции на выходку Вилла. Чтобы закрыть рот сплетникам и отказать им в удовольствии видеть ссорящихся на публике короля и королеву, Алиенора улыбнулась Генриху и любезно приняла его предложение, хотя никакого желания играть с ним не испытывала.

Алиенора расставила на доске фигуры плавными движениями, подчеркивающими красоту ее рук.

– Было любопытно узнать, – произнесла она негромко, но вложила в голос все свое презрение. – Оказывается, вы и эту шлюху добавили к списку своих побед.

– Просто мне хватило ума при вас не болтать о ней. Та потаскуха – никто, как пришла сюда из борделя, так туда и вернется. То, что здесь сейчас произошло, – досадная случайность, не более того, не думайте об этом.

– Ах да, разумеется. Я быстро забуду о том, как ваш брат оскорбил меня и Изабеллу, поставив в один ряд с саутваркскими шлюхами!

Генрих сложил на груди руки:

– А из-за чего все вообще началось? Графиня де Варенн – вот причина. Если бы она, как и положено добронравной женщине, приняла моего брата, сегодняшней сцены не случилось бы. Но нет, ей потакали, ей позволили растягивать траур до бесконечности. Ей давно пора было выйти замуж!

– Да, ваш брат стал бы ей прекрасным мужем! – съязвила Алиенора. – Женщине очень трудно сохранять достоинство с синяками на лице, они позорят ее, хотя должны бы позорить мужчину. – Она достала из кошеля серебряную монету с портретом Генриха на одной стороне и крестом на другой. – Что выбираете, сир, короля или крест?

Генрих махнул рукой:

– Уступаю вам, госпожа королева. Делайте первый ход, а я посмотрю. Предпочитаю видеть, каким курсом держать корабль, а не доверяться прихоти судьбы, ворчливым женам и своевольным архиепископам.

Алиенора едко усмехнулась:

– Ну что же, тогда не жалуйтесь, если проиграете. – Она сделала первый ход.

– Вот хитрая лисица, – мрачно подивился Генрих. – Вилл успокоится, когда протрезвеет и подумает. Я отправлю его к матери, чтобы она его образумила.

Алиенора кивнула:

– Или чтобы он уговорил ее обратиться к архиепископу и попытаться переубедить его? Вы коварны, сир.

Генрих пожал плечами. Отрицать двойную цель он не собирался.

– Моя мать умеет обращаться с норовистыми служителями Церкви.

Алиенора обдумывала следующий ход:

– У нее ничего не получится. Архиепископ сломается, но не согнется.