Зимняя луна (Ад в наследство)

Синоптик со станции в Бутте – Хитер и Джек слушали его, пока принимали душ и одевались, – обещал снег к ночи. Это будет, как он заявил, одна из самых ранних бурь за многие годы, и толщина покрова может достичь десяти дюймов.

Судя по тону репортажа, погода, при которой снег заносит землю на десять дюймов, не казалась какой-то жуткой пургой в этих северных краях. И речи не заходило об ожидаемом перекрытии дорог, никто не предупреждал фермеров об опасности заносов. Вторая буря придет к ним вслед за первой; ее ожидали утром в понедельник, но считалось решенным, что ее фронт будет слабее, чем тот, который ударит вечером.

Сидя на краю кровати, наклонившись, чтобы завязать шнурки на своих «Найках», Хитер крикнула:

– Эй, нам надо купить пару саней!

Джек скрылся в своем стенном шкафу, он снимал красно-коричневую в клетку фланелевую рубашку с вешалки.

– Ты веселишься, как младенец, – заявил он.

– Ну и что, ведь это мой первый снег!

– Точно. Я и забыл.

В Лос-Анджелесе зимой, когда смог рассеивался, только горы в белых кепках служили городу далекими декорациями, и для Хитер это было самым близким свиданием со снегом. Она не была лыжницей. Никогда не ездила в Эрроухед или в Биг Бир зимой, только иногда летом, и надвигающаяся буря действительно взволновала ее как ребенка.

Покончив со шнурками, она заявила:

– Нужно будет договориться в гараже Паркера о снегоочистителе на «Эксплорер», прежде чем начнется настоящая зима.

– Уже сделано, – сказал Джек. – В десять утра в четверг. – Застегивая рубашку, он подошел к окну, чтобы поглядеть на восточный лес и северные долины. – Это зрелище меня гипнотизирует. Я что-нибудь делаю, очень деловой, затем поднимаю глаза, вижу вот это в окне, или с крыльца и просто застываю и смотрю.

Хитер подошла к нему сзади, обвилась вокруг него руками и поглядела из-за плеча на удивительную панораму лесов, полей и широкого синего неба.

– Будет хорошо? – спросила она, чуть помедлив.

– Будет отлично. Мы ведь к этому всему принадлежим. Ты разве не чувствуешь?

– Да, – сказала она, после короткого колебания. При свете дня события предыдущей ночи казались ей неизмеримо менее грозными все более относящимися к работе воображения. Она ничего не видела, в конце концов, и даже точно не знает, что ожидала увидеть. Остаточные страхи города, осложненные ночным кошмаром. Ничего больше. – Мы к этому принадлежим.

Он повернулся, обнял ее, и они поцеловались. Она медленно закружила руками по его спине, нежно массируя мышцы, которые снова выросли благодаря упражнениям. Ему было необычайно приятно. Утомленные путешествием и домоустройством, они не занимались любовью с той самой ночи, как выехали из Лос-Анджелеса. Когда они сделают дом их собственным в этом смысле, он будет их и во всех других, а ее странное недомогание, вероятно, пройдет.

Он проскользил своими сильными руками по ее бокам к бедрам. Притянул к себе. Перемежая слова, произносимые шепотом, с поцелуями в шею, щеки, глаза и уголки рта, он сказал:

– Как насчет сегодня… когда начнется снегопад… когда мы выпьем… стаканчик-два вина… у огня… романтическая музыка… по радио… когда мы расслабимся…

– Расслабимся, – повторила она мечтательно.

– И тогда мы будем вместе…

– …м-м-м-м вместе…

– …и устроим изумительную, действительно изумительную…

– …изумительную…

– Битву снежками.

Она шлепнула его, играя, по щеке:

– Животное! В моих снежках будут камни.

– Ну, или займемся любовью.

– Ты уверен, что не захочешь выйти наружу и скатать снежную бабу?

– Пока не знаю, у меня так мало времени об этом думать.

– Одевайся, умник. Мы должны кое-что купить.

* * *

Хитер нашла Тоби в гостиной, уже одетого. Он сидел на полу перед телевизором, глядя программу с отключенным звуком.

– Сегодня ночью будет сильный снегопад, – сообщила она сыну в дверях, ожидая что восторг мальчика превзойдет ее, потому что это была и его первая белая зима.

Он ничего не ответил.

– Мы собираемся купить пару саней, когда поедем в город, подготовимся к завтрашнему дню.

Он все еще сидел, окаменев. Его взгляд оставался прикованным к экрану.

Оттуда, где она стояла, ей не было видно, что такое захватило его внимание.

– Тоби? – Она вышла из-под арки и зашла в гостиную. – Эй, малыш, что ты там смотришь?

Он наконец, заметил ее, только когда она приблизилась.

– Я не знаю, что это. – Его глаза, казалось, расфокусировались, как будто он по-настоящему ее не видел. Потом снова повернулся к телевизору.

Экран был заполнен постоянно изменяющимся потоком амебовидных пятен, светящихся, как под лампами «Лава», которые когда-то были весьма популярны. Лампы всегда были двухцветные, однако, в этой сцене они разрослись до всех цветов спектра, то темные, то светлые. Постоянно изменяющиеся формы сплавлялись вместе, извивались и изгибались, текли и били струями, моросили и летели вниз ливнем. Пульсировали в бесконечной круговерти аморфного хаоса, вздымаясь в неистовом ритме на какое-то время, потом вяло замедлялись, затем дергаясь снова быстрее.

– Что это? – спросила Хитер.

Тоби пожал плечами.