Зимняя мантия

– Боюсь, ей никогда не освободиться от этого.

Джуди пожала плечам, показывая, что не знает.

– Вот и я, – вздохнул Симон, – Я тоже не знаю.

Глава 30

Февраль 1036 года

Уже третье утро подряд Матильда скверно чувствовала себя. Вернувшись в постель, она задумалась, не беременна ли она снова. Ее месячные всегда были нерегулярными, но ей помнилось, что в последний раз это случилось еще до того, как она ездила на Рождество в Виндзор. Сыну было уже семь лет, и она иногда думала, что у нее больше не будет детей. Были и другие признаки: она все время хотела спать, утром поздно вставала, рано ложилась. Обычные дела давались ей с трудом. Она относила все это к недомоганию, которое всегда случалось накануне годовщины смерти отца, особенно после вскрытия гробницы. Но до этого дня было еще далеко, и она решила, что причина в их разладах с Симоном в последнее время.

Она пыталась найти им объяснение, но ничего не приходило в голову. Верно, она не хотела ехать в Виндзор, но только из-за того, что творилось при холостяцком дворе Вильгельма Руфуса. Но ей хотелось быть с Симоном, и она подавила свою предвзятость. Его все лето не было дома. Он участвовал в подавлении очередного восстания. Руфус настоял, чтобы все его главные вассалы присутствовали при дворе на Рождество, так что, если ей хотелось побыть с мужем, ничего другого не оставалось, как смириться.

Поездка оказалась не такой уж ужасной. Ранульф де Тосни приехал с Джуди, так что сестры имели возможность вдоволь пообщаться и посплетничать, а также побегать по рыночным лавкам. Это занятие больше любила сестра, но и Матильда купила много фламандской шерсти для туник и платьев, красивый дубовый сундук и прелестное изваяние Мадонны из слоновой кости. Симон тоже решил не отставать и приобрел себе отличного скакуна и новый пояс для меча. Кроме того, похоже, они зачали второго ребенка.

Матильда осторожно села. Да, на Рождество все было хорошо, но что-то произошло в его отсутствие, что все изменило. Нет, они не спорили, но по возвращении Симон держался отстраненно. Сначала она решила, что он завел любовницу, но тайные расспросы и собственные наблюдения заставили ее отказаться от этого предположения. Она начала беспокоиться, не ввязался ли он в какую-нибудь нехорошую историю. Как было в те времена, когда ее отец раздумывал, не присоединиться ли к датчанам. Он часто молчал, не общался с ней. Еще в Виндзоре Симон много говорил с другими баронами, но тогда ее это не волновало – с ней была сестра. Теперь, вспоминая, она не могла не беспокоиться.

Элисанд помогла ей одеться и принесла вина с медом и хлеба. Матильда немного поела и постепенно почувствовала себя лучше.

– Помогает при всех расстройствах желудка, – лукаво улыбнулась служанка. – Даже тех, которые требуют девять месяцев для лечения.

– Это что, так очевидно?

– Ну, женщины начали шептаться, когда вас рвало вчера утром, а сегодня они уже убедились в своей правоте.

И прачка сказала, что не видела вашего испачканного белья очень давно.

– Надо было спросить их, а не себя, – раздраженно заметила Матильда. – Ладно, вели им молчать, пока я не рассказала все господину Симону. Я хочу, чтобы он услышал это от меня, а не от прачки.

– Конечно нет, миледи! – обиделась Элисанд. – Они почем зря болтать не станут.

Матильда едва заметно улыбнулась. Зная Элисанд, она не сомневалась, что все это пустые слова.

– Господин Симон в зале? – спросила она.

– Был там, когда я брала хлеб и вино.

Матильда кивнула. Самое подходящее время сказать ему о ребенке, подумала она. Она пригладила платье, поправила платок, раздвинула полог, отделяющий их покои от общего зала, и подивилась, почему она чувствует себя так, словно солдат перед боем.

– Миледи, господин Симон просил сообщить вам, что приехал граф Ольмейский с войском, и он хотел бы с вами переговорить.

Матильда смотрела на слугу, как пойманный в ловушку заяц.

– Ты уверен? – удивленно спросила она.

– Да, миледи, – удивился в свою очередь слуга.

Паника охватила Матильду – сердце ее начало бешено стучать. В прошлом году был заговор с целью свергнуть короля, и Симон полгода провел в походе, помогая подавить восстание. В этом заговоре был замешан отчим ее матери Юдо Шампанский. Ходили слухи, что он хотел посадить на трон своего сына Стефана. Восстание подавили, Стефан возмущенно отрицал свою причастность. Некоторых из восставших бросили в тюрьмы, Юдо лишили всех его немногих английских земель. Сам Стефан избежал наказания, но с той поры был тише воды.

Она шла за Тюрстаном по залу, боясь услышать, что Симон ввязался в какую-нибудь заваруху, что, кстати, объяснит его небывалую занятость в последнее время. Тем не менее его верность Руфусу никогда не ставилась под сомнение, да он бы ничего и не выиграл, перейдя на другую сторону.