Зимняя песнь

На другом конце зала я узрела своего короля. Он стоял в стороне от толпы, в полумраке теней. Казалось, о нем тоже почти забыли. Сегодняшняя ночь – моя брачная ночь – целиком посвящалась мне. Я – средоточие мира гоблинов, их воскресительница, их королева. И тем не менее, какая-то часть меня желала, чтобы восхищенные мною подданные разом исчезли, чтобы я осталась наедине со своим супругом и стала предметом его восхищения, центром его мироздания. Внимание, власть и вино освободили меня от всех комплексов, и теперь я была готова признать, как сильно вожделею Эрлькёнига.

Меня влекло к нему всегда, даже когда он был лишь призрачной фигурой из сказок Констанцы, и уж тем более после того, когда он стал моим товарищем по играм в Роще гоблинов. Как я могла забыть об этом? Я знала это лицо, эти глаза, это телосложение. Я знала, как его губы растягиваются в одобрительной улыбке, как в моменты радости поблескивает его взор, а в уголках глаз появляются мелкие морщинки. Я видела, как эти пальцы скользят по воображаемому грифу, а рука держит невидимый смычок, и я делила с ним свою музыку. Я замечала, сколь внимательно он разглядывает меня, а теперь и понимала, отчего ему удается так тонко и точно передавать мое творчество. Он был знаком мне так же хорошо, как мой собственный голос.

Вокруг визжала, сквернословила и верещала толпа гоблинов, сыпавших грубыми шутками и непристойностями. Щеки мои пылали от смущения, однако я высоко подняла голову и встретилась взглядом с моим королем. И хотя чары, сковавшие гоблинов после того, как я произнесла магическую фразу «я желаю», рассеялись от моего хохота, Король гоблинов по-прежнему стоял в оцепенении, бессильный перед моей властью. Я широко улыбнулась и представила, как растут и заостряются зубы у меня во рту, превращая улыбку в хищный оскал.

Волшебные огоньки следовали за мной через скопище моего развеселого народца, и, когда я подошла к Королю гоблинов, подсветили его лицо. Лицо было непроницаемо, взгляд, скрытый капюшоном, – загадочен. Он стоял спокойно, не шевелясь, небрежно опустив руки по бокам, и все же я уловила скрытое в этих руках напряжение. Мой муж боится?

Боится меня? Эта мысль почему-то привела меня в крайнее возбуждение. Я – Королева гоблинов. Я могу повелевать всеми и каждым из них, включая своего короля. Власть пьянила сильнее вина. Я расправила плечи и шагнула вперед, приготовившись предъявить права на супруга.

Остановилась я на расстоянии ладони. Пальцы моих босых ног упирались в носки его черных сапог, начищенных до блеска. Он не отпрянул, не отшатнулся, но и ответного движения навстречу не сделал. Приподняв голову, я всмотрелась в лицо Короля гоблинов. Что там, в его глазах – опаска, волнение, мольба? Я не могла прочесть этот взор, не могла сложить черты лица в понятное мне выражение.

Я дотронулась до его щеки. Он дрожал – так мелко, что это было незаметно глазу и ощущалось лишь при касании.

– Элизабет, – пробормотал он, и в голосе я также расслышала дрожь. Она передалась мне в руку, растеклась по груди и дошла до самых тайных глубин тела. – Элизабет, я…

Я заставила его умолкнуть, приложив палец к губам. Король гоблинов задрожал сильнее. Мой палец скользнул вниз по подбородку и шее, двинулся ниже и остановился. Я чувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью, я словно держала в руке крохотного птенчика.

Молю тебя о сострадании, моя королева. О сострадании и милости.

Внезапно я все поняла. Он поверил в меня, доверился мне и теперь боялся моего благородства. Мое чуткое, нежное сердце зашлось болью и забилось в такт с его сердцем.

И потому я схватила его за плащ, привлекла к себе и впилась губами в губы в яростном поцелуе.

* * *

Поцелуй слаще греха, безжалостнее искуса. Я не добрая, не милосердная; я – грубая, жестокая и дикая. Я кусаю, рву и лижу, я жадно пожираю. Хочу, хочу, хочу, хочу еще и еще. Я не сдерживаю своих желаний.

«Элизабет», – выдыхает он, и этот выдох проникает мне в легкие, живот, чресла. Он заполняет меня, и это то, чего я жажду. Я открываю рот, чтобы впустить его, но его руки смыкаются на моих запястьях.

«Нет, нет, нет, – мысленно говорю я, – не отталкивай меня. Разожги во мне пламя. Заставь гореть!»

Король гоблинов не отталкивает меня, а крепче прижимает к себе. Наши губы, словно партнеры в танце, смыкаются и размыкаются, встречаются и расходятся, кружат и льнут друг к другу. Когда он отстраняется, я издаю разочарованный стон, однако его рот все так же близко – теперь он целует уголки моих губ и подбородок, носом трется о мою кожу.

Я неуклюжа и неумела. Я провожу языком по кончикам своих зубов, по его губе. Он холоден, как зимний ветер, но жар наших уст согревает его, и вот уже все становится томным, влажным, жарким, будто душная летняя ночь. Его руки, сжимающие мои запястья, расслабляются и безвольно падают. Кончики пальцев скользят по моему позвоночнику, замирают на изгибе поясницы.