Зимняя рябина

– Ну что ж, давай по порядку… Как сейчас помню тот день – вполне себе счастливый. День рождения у меня был, тридцать исполнилось. Гости вечером должны были прийти… Я на работе отгул взяла, суетилась по хозяйству, стол накрывала. И вдруг мне голову как окружило, как тошнота окаянная подступила, только и успела на стул осесть, иначе бы в обморок брякнулась. Сижу и думаю: что это со мной такое, заболела, что ль? А потом догадалась вдруг… В уме все быстренько посчитала… И так обрадовалась с перепугу, что решила молчать до времени, тайну эту чудесную в себе хранить! Сглазить боялась, дурочка. И даже Паше решила пока ничего не говорить, лучше потом… К тому же он тоже с новостями в тот день с работы пришел – в командировку его посылают, в срочную. В Сибирь, новые комбайны осваивать. Как лучшего механизатора района. Да, так раньше и было… Из передовых колхозов помощь отправляли в отстающие. Ну вот, пришел домой Паша в тот день, говорит мне… Так-то, мол, и так, Сонечка… Сегодня твой день рождения гуляем, а завтра мне в командировку уезжать, аж на целый месяц. А я только рукой махнула – подумаешь! Поезжай, конечно! Надо, так надо! Я ж такая счастливая была. Вот он и уехал…

– И ты что, так и не сказала ему, что ребенка ждешь? – тихо всплеснула руками Аня.

– Не-а. Не сказала. Думала, вот приедет, тогда и скажу.

– Ну ты даешь, мам… А он, выходит, так и не приехал?

– Нет. Не приехал. Вот это письмо прислал. Там все как есть и описано, почему не приехал.

– И почему же?

– А вот тут вся закавыка и есть – почему… Боюсь, ты этого не поймешь, Нюрочка. Осудишь отца. Ты ведь не знаешь, какой он был… А я знаю. И понимаю прекрасно, что иначе он поступить просто не мог. Да, мой Паша такой был… Он просто не мог иначе… Любил меня до смерти, а не мог!

– Да почему, мам? Что, там какая-то необыкновенная женщина была, что ли? И как это – тебя любил, а с ней вдруг остался?

– Да если бы так… Не в женщине было дело, Нюрочка. В детях ее. Мне Паша в письме всю эту беду описал. Зиной ее звали, вдовствовала в нищете да в болезни, с четырьмя маленькими детьми на руках. Пашу поэтому на постой в ее дом председатель колхоза и определил, чтобы эта самая Зина за него хоть какую-то копейку получила. Работать она почти не могла, стало быть, и заработать тоже не могла. А дети – мал мала меньше. Худые, голодные – жуть… Конечно, он стал с ними возиться, сердце не выдержало со стороны на заморышей смотреть. И они к нему потянулись, это ж понятно. А как Паше вышел срок домой уезжать, так они и вцепились в него со всех сторон, давай от горя рыдать – не надо, мол, не бросай нас! Конечно, Паша не пишет в письме во всех подробностях, как оно было, но я-то представляю эту картину во всей красе… Да разве бы он смог через них перешагнуть? Вот он и не смог… Так что не греши на отца – ни на какую женщину он не польстился. А что детей не смог бросить – это да, в этом весь Паша и есть… И письмо у него получилось такое, что и я все поняла и не осудила. И даже любить не перестала…

– Да как же так, мам? Ведь так не бывает…

– Отчего ж не бывает? Бывает. Когда любишь по-настоящему. Ты ведь счастлив уже из-за того, что любовь в тебе есть. Жалко, что у тебя такой любви не случилось, очень жалко… А Ромочка твой… Это ж не любовь была, а обманка. Что есть она, что нет – одна недолга…

– Погоди, мам. Давай снова все по порядку… Значит, ты получила письмо, в котором твой муж рассказал тебе про несчастную Зину, про ее детей… Что бросить не смог… И что ты ему в ответ написала?

– А ничего не написала. Чего писать-то? И без того все ясно.

– Но как же… А я? Ведь я у тебя родиться должна была? Он что, так и не узнал, что я родилась?

– Нет, доченька, не узнал.

– О, боже… Но как же так, мам… Ведь он бы вернулся, если б ты ему написала…

– Да, вернулся бы. Но я так решила, доченька. Прости меня. Я просто отца твоего хорошо знала и понимала, как ему будет трудно через обещанное перешагнуть. Ведь он уже, получается, с теми детьми остался, никуда не уехал, они ему поверили… Так что считай, пожалела я его. Потому что любила очень. Решила – пусть он ничего про тебя не знает, сама ребеночка выращу. А Паша пусть спокойно взятый на себя долг исполняет… Если уж так решил – чужих деток не бросать… Не мог он их оставить, понимаешь, не мог! Да, он такой был! Именно таким я его и любила всю жизнь… И знаю, что он меня любил… Получается, что мы с ним вместе и тебя любили, хоть его рядом с нами и не было. Я старалась тебя любить и за себя, и за Пашу… Ну, что ты на меня так смотришь, Нюрочка? Не можешь меня понять, да?

– Ну почему же… Могу, мам. И все равно обидно как-то. Он же мой отец… Все-таки надо было ему про меня написать, я думаю.

– Ну прости меня, что не написала. Ему ведь тоже то самое решение нелегко далось, пойми. Вот я и решила – пусть лишний раз не тревожится, не казнится. Пусть спокойно живет. Ты уж прости меня, правда… Я старалась изо всех сил, любила тебя…