Зимняя роза

– Садись там, – распорядилась Элла, указав в угол, и прошла к бару.

Индия добрела до стола и села. Ее сердце бешено колотилось, а кожа оставалась холодной. Все признаки шока.

Элла вернулась с двумя пинтами портера.

– Боже мой, что я наделала?! – воскликнула Индия. – Потеряла работу. А из-за меня ты потеряла свою. Как мы будем жить? С каких денег платить по счетам? Чем вообще займемся?

– Найдем себе новое место работы, только и всего, – ответила Элла, выдвигая стул.

– Это будет проще простого, – невесело рассмеялась Индия. – Доктор Гиффорд даст нам блестящие рекомендации.

Элла тяжело плюхнулась на стул и взялась за кружку.

– Вот что, доктор Джонс, я готова дать тебе самую блестящую характеристику. Шантаж, запугивание, воровство. За десять минут ты нарушила больше законов, чем Сид Мэлоун за год.

Индия спрятала лицо в ладонях:

– Ты права. Как я себя вела! Кричала. Угрожала. Стащила папки. Элла, в кого я превратилась?

– В человека. Наконец-то! – засмеялась Элла. – За наше здоровье! – провозгласила она, чокаясь с Индией. 

Глава 39

– Кого я вижу! Разрази меня гром, если это не юный Фрэнсис Беттс.

Фрэнки резко обернулся. На улице было темно. Ближайший газовый фонарь находился в десяти ярдах. Обычно в такое время «Тадж-Махал» светился огнями, но не сегодня. Вчера люди Дональдсона совершили налет на заведение, переломав все, что попалось под руку, и арестовав Сюзи и девиц.

– Кто там? – рявкнул Фрэнки, щурясь в темноту. – Я спрашиваю, кто там?

Из темноты появились три фигуры: Большой Билли Мэдден и двое его подручных, Делрой Лоусон и Микки Макгрегор.

– Чем это ты занимаешься, Фрэнки? Никак в уборщицы заделался? – спросил Дел, кивком указывая на швабру и ведро в руках Фрэнки.

Ведро было доверху набито пищевыми отходами с кухни. Во вчерашней суматохе о них забыли, и все это начало гнить. Фрэнки решил вынести их наружу. Ночью ассенизаторы заберут.

– Ха-ха. Кажется, кто-то мыльце уронил[28], – усмехаясь, сказал Микки.

– Беттси, тебе не составит труда нагнуться и поднять? – спросил Дел.

Еще через секунду опрокинутое ведро оказалось на голове Дела, после чего Дел отлетел и ударился о кирпичную стену «Таджа». Дел упал, пытаясь сорвать ведро. Ему это удалось, но он тут же снова надел ведро, защищаясь от ног Фрэнки.

– Тебе и сейчас смешно, членозвон? Вставай, говнюк. Вставай и посмейся. Ну! – крикнул Фрэнки.

– Не смей называть меня членозвоном! – раздался из-под ведра приглушенный голос Дела.

Фрэнки был настроен растоптать ведро вместе с головой Дела, если бы Микки не подобрался сзади и не оттащил его. Фрэнки вырывался, но Микки держал крепко, заломив ему руки за спину.

– Хватит, ребята. Цирк окончен, – сказал Билли. – И ты, Фрэнки, успокойся. Мы не настроены тебя калечить. Если Микки тебя отпустит, обещаешь не дергаться? Подумай, прежде чем ответить. Ты один, а нас трое.

Фрэнки в последний раз попытался вырваться из рук Микки. Убедившись в тщетности дальнейших попыток, он торопливо кивнул.

– Мик, отпусти его, – распорядился Билли.

– Чего ты хочешь? – угрюмо спросил Фрэнки, отряхивая куртку.

– Тебя, Фрэнсис.

– Искренне польщен, Билли. Но я не из тех парней.

Билли пропустил это мимо ушей.

– Ходят слухи, что хватка Мэлоуна слабеет. Сначала разгромили его «Баркентину». Теперь «Тадж».

– Случается, – пожал плечами Фрэнки. – Сюзи досталось, но она держалась молодцом. Сказала, что держит меблированные комнаты, а не бордель. И кого копы ни трясли, отвечали: да, здесь меблирашки.

– Тогда почему же «Тадж» закрыт? – спросил Билли, глядя на темные окна заведения.

– Делаем ремонт. Решили поменять окраску стен.

– Я слышал, Сид получал от «Таджа» тысячу фунтов в неделю. Может, для него это пустяк. Говорят, он богаче Бога. А какова твоя доля? Сколько с этого имеешь ты, Фрэнки?

– Спасибо, мне хватает. Ни в чем себе не отказываю.

– Это с твоим-то талантом, парень? С твоими навыками? Золотые руки беречь надо, а тебя тут заставляют отбросы выносить.

Билли задел за живое. Те же мысли шевелились и у самого Фрэнки.

– Зашел проверить, как там внутри. Только и всего.

– Так, значит, ты теперь ночной сторож? Это никуда не годится. Я не только про тебя. Томми, Ронни, Оз, Дези… Дел говорит, они каждый вечер просиживают задницы в «Баркентине» и маются от безделья. Сид ведь у вас деловой человек? Во всяком случае, он себя так называет. Но насколько я вижу, плевать ему на все дела. Что ты на это скажешь?

Фрэнки улыбнулся:

– Проваливай к чертям, Билли! Вот что я скажу.

Мэдден покачал головой. Вид у него был обиженный.

– Глупо ты себя повел, Фрэнки. Очень глупо. Микки, Дел, поучите нашего юного друга хорошим манерам.

Но урок хороших манер так и не состоялся. Микки и Дел были из тех громил, кому сначала требовалось хорошенько разозлиться – и тогда они становились жестокими. Они предпочитали заниматься неодушевленными предметами, а поручения вроде услышанного от их главаря выполняли неохотно и неуклюже. У Фрэнки все было наоборот. Жестокость была его призванием, его искусством. Ничто не доставляло ему столько удовольствия, как подвернувшийся шанс показать себя.