Зимняя сказка

– Не подумайте, что я отношусь к своей временной власти как к средству поддержки существующего социального порядка. Я вижу, как трясутся сидящие на тридцатом ряду марксисты. Можете успокоиться. Насколько я понимаю, вы стремитесь к перераспределению национальных богатств. Я готов был бы согласиться с некоторыми из ваших идей, не будь они столь механистично-бездушными, и потому я не стану подчинять себя их тирании. И сидящий в клубном кресле скряга, и бродяга, о котором говорилось выше, рано или поздно покинут пределы этого мира. Жаркое из говядины должно быть доступно всем, это верно. Но речь должна идти о чем-то куда более важном. Хотите вы того или нет, но мы живем в мире, обладающем известным равновесием. Мы можем наблюдать его в явлениях природы и в ее законах, в смене времен года, в ландшафте, в музыке и в совершенстве небесной сферы. Мало того, примером такого метафизического равновесия может служить и этот город. Город дает нам и победы, и поражения. Он похож не на колесо судьбы, а скорее на калейдоскоп, в котором смешаны свет и тени. Порою кажется, что эти каменные громады выстроены только для того, чтобы испытывать наше терпение. Происходящее кажется нам несправедливым, но дремлющая десятилетиями справедливость обычно просыпается только в тот момент, когда все уже забывают о ее существовании. Тот, кто помнит об этом, не страшится страданий, ибо знает, что труды его не напрасны… Ну а теперь мне хотелось бы рассказать вам о мосте, который собирается построить Джексон Мид.

При этих словах Крейг Бинки, сидевший на одном из самых видных мест, вцепился в свое кресло, съежился так, словно пережил разом инфаркт и инсульт, и принялся строить гримасы, которым позавидовал бы и старый Панталоне. Когда же Прегер продолжил свою речь, Крейг Бинки, подобно кающемуся грешнику, опустился на колени, хотя в эту минуту им владели отнюдь не покаянные чувства.

– Он познакомил меня со своими планами, – сказал Прегер. – Когда я увидел эскизы этого гигантского подвесного моста, у меня захватило дух. Каково же было мое удивление, когда Джексон Мид известил меня о том, что это лишь часть проекта, на которой представлено одно из звеньев конструкции. После этого он показал мне еще несколько дюжин чертежей мостов, которые, в соответствии с его замыслом, должны исходить из общего центра подобно спицам. Об этом центре я не могу сказать ничего определенного. У меня сложилось такое впечатление, что он будет соткан из света. Он говорил об использовании в качестве линз воды и льда, сами же световые лучи будут генерироваться несколькими установками, монтаж которых близок к завершению. Лучи разных длин волн будут усиливаться, преломляться, отражаться, подстраиваться и взаимно усиливать друг друга. Мощность суммарного излучения будет определяться не только совокупной мощностью генераторов, но и другими средствами. Джексон Мид предполагает не просто взять под контроль все эти световые пучки. Он хочет превратить ставший холодным и плотным световой луч в несущую балку своей конструкции, один конец которой будет находиться в Бэттери, а второй – неведомо где. Во всяком случае, Джексон Мид не счел возможным поведать мне об этом.

Присутствующие ответили на эту новость дружным возмущением, полагая, что реализация подобного проекта приведет к гибели района, переориентации основных магистралей и к перерасходу жизненно важных ресурсов. Если бы сутенеров с Таймс-сквер попросили перестроить собор в Шартре, их реакция вряд ли была бы столь же дружно негативной. Выходит, все это время Прегер де Пинто просто морочил им головы дурацкими рассказами о зиме?

Заранее подготовившийся к прениям новый мэр спокойно заявил, что он всегда выступал против любого рода тайн и только что раскрыл присутствующим последнюю тайну.

Боссы вознегодовали (в конечном итоге именно за это они и получали жалованье). Своим гневным видом они уверяли избирателей в решимости отстоять их права, и потому паноптикум боссов стал походить на зал с игровыми автоматами, каждый из которых одновременно выбросил джек-пот. Зашумели даже клирики, опасавшиеся того, что соборы обезлюдеют, после того как их прихожане, выйдя на мост, исчезнут где-нибудь в облаках.

– Это не понравится и жителям трущоб, – сказал кто-то. – Они тут же решат, что у них появился еще один враг. Если же их терпение лопнет, их никто не сможет остановить.

Заключительный этап инаугурации состоял в оглашении советом старейшин имени нового мэра. Прегер опасался того, что его назовут Оловянным или, в лучшем случае, Птичьим Мэром (большинство жителей города хранило память о яичных, водяных и лесных мэрах). За последним Костяным Мэром следовали Древесный Мэр, Зеленый Мэр и, наконец, Горностаевый Мэр.