Зимняя сказка (СИ)

— Да что же столь ужасного в одиночестве? — несколько раздраженно произнес Элжерон, беря свою емкость с виски и отпивая его в надежде погасить разбушевавшийся в груди гнев. — Разве это не прекрасно — быть всегда с тем человеком, которого ты знаешь вдоль и поперек, и на которого всегда можешь положиться в любой момент?

— К сожалению, я уже давно не могу положиться на саму себя, — с грустью в голосе ответила Маргарет, начав потирать предплечья. — Я ведь не помню, как ушла из спальни. Как рвала одежду. Как Вы меня нашли и, полагаю, вернули.

— Не уверен, что припоминаю верно, но мне показалось, что мои прикосновения оставляли жуткие следы на Вашей коже. Словно… она таяла под моими пальцами, как снег.

— Вы правы. Это одно из проявлений проклятия… То есть болезни! — поправилась Маргарет, словно на мгновение забылась и произнесла вслух то, что было не должно.

— Но тогда, выходит, я Вас ранил? — обеспокоился граф.

— О, не волнуйтесь на этот счет, у меня бесчисленное множество средств от ожогов и для облегчения боли. Я давно обработала все повреждения.

— Но ведь эти мази вряд ли излечивают Вас за пару мгновений? — поинтересовался Элжерон.

— Конечно нет… — баронесса издала протяжный вздох. — Кожа расползается, словно размокшая бумага, но зато заживает столько, сколько ей и полагается. Чтобы как можно реже получать новые раны, я скрываю всю открытую кожу, и всегда ношу перчатки. Уже почти год никто не касается меня… — с тоской добавила она.

— Мой вопрос наверняка покажется Вам крайне вопиющим, но могу ли я увидеть хоть один ожог, оставленный мной?

— Только если Вы выполните мою просьбу, — выдвинула встречное требование баронесса.

— Все, что угодно, — с усмешкой пообещал Элжерон.

— Не говорите матушке о произошедшем… Только представьте, что произойдет, коли до нее дойдут слухи, что Вы… и я…

— Я прекрасно понимаю, — кивнул граф, вставая с кресла и обходя свой стол. — Вас никто не видел, кроме меня. И Франчески. Но речь паучихи никто не разбирает, так что даже если ей по какой-то причине взбредет в голову разболтать о случившемся, никто и слова не поймет, — заверил он девушку. — Итак, если мне не изменяет память, один из следов должен быть у Вас на левом запястье.

— Да, словно Вы специально коснулись меня там, из любопытства, — Маргарет наморщила носик и осторожно стянула перчатку, поворачивая руку к графу. Тот было протянул руку, чтобы взять ее, но баронесса тут же дернулась от него в сторону, вжимаясь в кресло и пряча ладонь в складках платья.

— Простите, — пробормотал граф, убирая руки за спину. — Просто привычка все не только осматривать, но и ощупывать. Обещаю впредь касаться Вас лишь глазами, словно хрупкого выставочного экспоната под стеклом.

— Хорошо… — опасливо буркнула Маргарет и вновь показала запястье, на котором Элжерон тут же рассмотрел красный след от ожога.

— Подумать только, — пробормотал граф себе под нос, наклоняясь ближе. — Это и вправду настоящий ожог, хоть и неглубокий. Я ведь подумал, что мне показалось, ведь это невозможно! И это крайне меня напугало ночью, поскольку я не видывал доселе ничего подобного. Но ведь, в таком случае… — он перевел взгляд выше, остановившись им на предплечьях девушки, скрытых под тканью платья. — У Вас на плечах отпечатки моих ладоней, верно?

— Именно, — кивнула Маргарет, неловко поведя плечом и натягивая рукав на запястье. — И, кажется, две широкие полосы на спине. Сложно было утром скрыть их от моей компаньонки.

— Я могу залечить Ваши раны, за пару мгновений, а не несколько дней, как Вы, по-видимому, уже привыкли, — Элжерон отошел от девушки и начал рыться в одном из широких ящиков в шкафу с инструментами в поисках перчаток, которые предполагал использовать в работе, но они так и не пригодились.

— У Вас столько шкафов в каждой комнате, — задумчиво потянула баронесса у него за спиной. — Много у Вас в них скелетов, полагаю?

— У меня нет скелетов в шкафах. Во-первых, я открытый человек. А во-вторых, у меня попросту нет времени их собирать, — усмехнулся сам себе мужчина. — Обычно у меня столько дел, что бывает мне некогда возвращаться сюда, в замок, и я ночую в одной из деревень, — он, наконец, нашел тонкие белые лайковые перчатки и натянул одну из них, возвращаясь к Маргарет. — Это лишь на время зимы я, словно и земля, и лес вокруг моего замка, впадаю в спячку, предаваясь блаженству безделья. — Он взял в ладонь, спрятанную под тканью перчатки, запястье Маргарет. — Я бы хотел попросить у Вас позволения кое-что сделать. Хочу увидеть, что происходит с Вашей кожей от обычного касания.

— Вы же понимаете, что для меня это будет подобно прикосновению пламени свечи? — с болью в голосе спросила девушка, подняв на него хрустальные глаза.

— Всего мгновение, которого мне хватит, чтобы увидеть процесс. После этого я тут же уберу рану. Вот так, — он провел пальцем по одному из своих овальных красных отпечатков на коже баронессы, и тот исчез от его прикосновения, словно он стер каплю пролитого молока с поверхности стола.