Зимняя сказка в Венеции

Джулия колебалась. Она обещала себе, что будет остерегаться его, но постоянно нарушала это обещание, потому что он трогал ее сердце.

Словно прочитав ее мысли, Винченцо спокойно сказал:

– Ничего не опасайтесь, я не причиню вам беспокойства. Напротив, мне следует извиниться.

– За что?

– За то, что давил на вас. Я догадывался, что с вами произошло что-то плохое, но такого даже предполагать не мог.

Джулия усмехнулась.

– Теперь вы знаете, как я превратилась в мстительную ведьму.

– Не мне вас судить. Какое у меня на это право?

Но я не могу поверить, что Софи мертва. Я думаю, она все еще где-то существует. Вам нужны покой и жилье, и я предоставлю их вам, пока вы будете у меня работать.

– Ладно, я согласна.

– Хорошо. Вы можете жить в квартире над рестораном.

Она покачала головой.

– Спасибо, но я останусь здесь. Я теперь не могу оставить Пьеро одного. Знаю, он раньше жил один, но сейчас что-то изменилось. Я чувствую, что нужна ему.

– Вы говорили, что у вас нет никаких чувств.

– Это семейное обязательство.

– А вы с ним разве семья?

– По крови – нет, но в других отношениях – да.

– А как же я? Я член этой семьи или нет?

Джулия не ответила, и он понял, что стоит вне круга избранных.

Это не должно было бы иметь никакого значения. У него есть еще родственники, с которыми он может провести Рождество, предоставив этим двум неудачникам находить утешение в обществе друг друга. Тем не менее ему стало обидно.

Джулия имела огромный успех в «Попугае».

Начинался рождественский наплыв туристов, и ресторан каждый вечер был переполнен посетителями. Некоторые клиенты настаивали на том, чтобы их обслуживала именно Джулия.

– Вы не должны допускать, чтобы Антонио вас монополизировал, – сказал Винченцо, когда они однажды ночью шли по темным улочкам. – У нас масса других клиентов.

– Он из тех людей, которые всегда добиваются, чтобы их замечали, – примирительно возразила Джулия. Настойчивая галантность Антонио принесла массу пользы ее самооценке. – К тому же он пообещал мне совершенно особенные чаевые, задумчиво произнесла она.

– Будьте осторожны. «Особенные чаевые» Антонио хорошо известны и выражаются не в деньгах.

Она взяла его под руку.

– Да ладно вам, не дуйтесь. Я просто делаю свою работу. А после шести лет отсидки в женском обществе я, может быть, не возражаю против чуточки восхищения.

– «Чуточка восхищения», – насмешливо передразнил Винченцо. – Еще секунда, и он повалил бы вас на пол.

Вместо ответа она взглянула на него с иронией.

– Понятно, – мрачно сказал он. – Похоже, что женщина, которая хвалится, будто не испытывает никаких чувств, не прочь заставить меня ревновать?

– Эта бесчувственная женщина не принадлежит вам, так что вы не имеете права ревновать. Винченцо, на что вы надеетесь?

Он пожал плечами.

– Может быть, я жду встречи с Софи.

– Ее нет. Она умерла где-то на второй год моего пребывания в тюрьме.

– Ошибаетесь. Она жива. Потому-то я и не могу освободиться от вас.

Они остановились под фонарем, в свете которого казались друг другу окрашенными в какие-то блеклые, неземные тона. Лицо Джулии, которое раньше было слишком худым, немного округлилось и несколько утратило свое измученное выражение. Это ей шло – она даже выглядела моложе.

– Для этого вы должны стараться более настойчиво, – сказала она. – Это лишь вопрос решительности.

– А если я не хочу быть решительным?

Пошел снег, сначала редкими хлопьями, потом все гуще и гуще. Сквозь эту завесу она изучала его лицо, освещаемое холодным светом.

– Все равно я уйду и оставлю тебя, – прошептала она. – Рано или поздно.

– Я знаю, – печально сказал он. – Но кто знает, когда? Во всяком случае, не сегодня.

С этими словами он притянул ее к себе, и она прижалась к нему, подставив губы для поцелуя и со страстью ответив на него.

В канун Рождества, в полдень, с башни Кастель Сант-Анджело в Риме был произведен пушечный выстрел, означавший официальное начало рождественских праздников.

Джулия и Пьеро слушали праздничную программу по купленному ею транзистору. Ресторан был закрыт, Винченцо отправился к семье, а она устроилась на Рождество в палаццо.

Они запаслись праздничными сладостями, включая pannettone, традиционный фруктовый кекс. За едой Джулия сказала:

– Помню, когда была маленькая, в канун Рождества я вывешивала свой чулок.

– В Италии дети так не делают, – объяснил Пьеро. – Чулки вывешиваются только на Епифанию, шестого января.

– Ну, я не буду ждать так долго и вручу вам свой подарок сейчас.

– Ты уже подарила мне перчатки и шарф две недели назад, – напомнил он ей.

– Да, я была вынуждена подарить их вам раньше, потому что иначе вы бы замерзли до смерти. А что случилось с деньгами, которые вы обещали потратить на себя?

– Я их проиграл. Когда-то я был известен тем, что срывал банк в Монте-Карло.

– Ладно, можете не рассказывать. Как бы то ни было, получайте ботинки и теплые носки. Не знаю, правильно ли я определила размер.

Размер подошел идеально. Старик надел обновки и гордо продефилировал по комнате. Джулия улыбалась и аплодировала.

– А это тебе. – Старик вытащил из кармана какой-то маленький предмет, заботливо завернутый в газету.