Зимняя война 1939-1940 гг

Несколько недель советских налетов на Хельсинки не было. Но этого никто не знал. Несомненно, эти первые дни оставили тяжелый след в душах жителей столицы и в душах репортеров, которые должны были поведать эту историю миру. «Когда я смотрел на семьи, на ночь уходящие спать в морозный лес, и когда я видел напряжение на их лицах, я чувствовал, что причинивший им страдание является, несомненно, исчадием дьявола. После этих дней в Хельсинки я понял, почему финны так сражались и почему стояли единым фронтом с такими деятелями, как Маннергейм и Рюти, хотя большую часть жизни они были их главными врагами. Никакие листовки или радиопропаганда не могли бы иметь большего эффекта, чем это», — писал Кокс.

Примерно в это же время Алпо Рейникайнен, солдат на линии Маннергейма, размышлял о мотивах и судьбах русской разведгруппы, которая была сброшены около позиций его полка. Эти русские были не новичками: один из них сумел дойти до двери штаба полка и был убит часовым только после того, как не смог назвать пароль дня.

Хотя многие из его товарищей были полны ненависти к врагу, сам Рейникайнен чувствовал смесь жалости и уважения к изрешеченным пулями разведчикам. Он доверил это своему дневнику: «Вчера я видел врага в первый раз.

Четыре солдата, парашютисты-разведчики, с непокрытыми окровавленными головами. Молодые люди, всем по двадцать с небольшим, у каждого в голове по крайней мере по пуле. Следы на снегу, которые они оставили после перестрелки, когда они ползли и бежали, были отмечены кровью на большом расстоянии. Они бились до последнего.

Я невольно уважаю противника, молодых ребят, лежащих у моих ног, мне горько, что у них такая судьба.

Они, несомненно, были врагами, русскими свиньями. Но я не мог не жалеть их, и уважал их храбрость и духовную силу, которая казалась непостижимой. Они действительно верили в то, что жертвуют своей жизнью за правое дело. Но какое дело? Мы сражаемся за свою свободу. Они пришли освободить финский народ от капиталистического ига».

Чем больше Рейникайнен думал о безжизненных русских, тем менее осмысленной казалась их смерть. «Какая цель дает противнику эту храбрость и дух самопожертвования? Какая?»

* * *

Именно в такой напряженной атмосфере в столице финское правительство в лице премьера Рюти, министра иностранных дел Таннера и нескольких других премьеров пригласило дипломатический корпус Хельсинки на торжественный и слегка сюрреалистичный прием в честь 22-й годовщины независимости Финляндии в отель «Кемп» вечером 6 декабря.

Финские посольства за рубежом отпраздновали годовщину так, как считали нужным в этот самый тяжелый для нации момент. Некоторые вообще не отмечали.

Хьялмар Прокопе, финский посол в США, потратил всю предыдущую неделю, бегая по инстанциям в Вашингтоне, пытаясь организовать помощь Финляндии. Он посчитал, что время слишком серьезное, чтобы отмечать праздник обычным приемом в посольстве. «В среду мы отмечаем двадцать вторую годовщину независимости Финляндии», — провозгласил он. «Сейчас не время для празднований. Каждая секунда, каждый пенни сейчас идут на борьбу с русским агрессором».

В то же время он использовал эту годовщину, чтобы напомнить о близких связях между Финляндией и США. «Именно 6 декабря 1917 года наш народ объявил о независимости от русских большевиков и стал, наверное, самым близким во всем мире партнером Американской республики в наше время».

В Хельсинки тоже решили, что время слишком тяжелое для обычного приема в президентском дворце. Но МИД все же решил, что нужно что-то организовать, чтобы показать миру, что оно работает, и поэтому такой же прием был организован в гостинице «Кемп».

Мероприятие было в какой-то мере необычное. Из-за импровизации при организации этого мероприятия приглашения были доставлены в устной форме курьерами. Из-за военного положения было также снято обычное требование явиться во фраке, и всем было сказано явиться в любом виде. Однако Вяйно Таннер слегка удивился, когда консервативный во всем министр образования Ууно Ханнула явился в красном пальто и резиновых сапогах.

Все же все прошло хорошо, и все гости (среди них были германский посол Виперт фон Бухер и американский посол Арнольд Шенфилд) пытались изобразить, что вечер им приятен, но держали противогазы в поле зрения. Журналисты, проживающие в «Кемп» постоянно, также были приглашены и были рады разнообразию алкоголя.

Вместе с Рюти и Таннером пришел также новый министр без портфеля, Юхо Паасикиви. Прошел слух, опять же ложный, что Паасикиви уехал в Москву продолжить переговоры.