Зимняя война 1939-1940

Советская сторона не проявила желания провести совместное расследование происшедшего, как это предусматривалось соглашением о режиме границы. Официально лишь сообщалось, что полковник П.Г. Тихомиров, являвшийся начальником оперативного отдела штаба ПВО, выехал на место конфликта. Итогов проведенного им расследования происшествия у Майнилы не публиковалось. К тому же не оперативный дежурный штаба ЛВО сообщил в Москву о случившемся, а, наоборот, изначально с запросом по этому поводу обращались к нему из генштаба ³⁴. Остались безвестными и те красноармейцы, о которых сообщалось, как о погибших от артобстрела у Майнилы.

Поиски историков пока не дали возможности получить точные сведения. В архиве А. Жданова найдены лишь лаконичные заметки, которые могут относиться к указанным событиям: «1. Батальон войск НКВД. 2. Рация. 3. Митинги. 4. Люди "о начале". Насчет полка. Войны не объявляются (последнее слово зачеркнуто. -Авт.). 5. Листовки 30-го. 6. Речь Молотова… 7. Радиоперехват. Обращение ЦК финской компартии. Крупными: К трудящемуся народу Финляндии (радиоперехват – перевод с финского)»³⁵. Дата записей не указана. Финляндские историки расшифровывают все это как свидетельство намечавшихся действий, предшествовавших войне. При этом первый пункт о батальоне войск НКВД рассматривается ими как относящийся к событиям у Майнилы и делается ссылка на показания одного из советских военнопленных о том, что вблизи Майнилы видели начальника НКВД по Ленинградской области комиссара 3-го ранга С. Гоглидзе. По рассказам бывшего майора госбезопасности (впоследствии генерала) Окуневича, он вместе с двумя московскими "специалистами по баллистике" и 15 другими военнослужащими произвели пять артиллерийских выстрелов из нового секретного оружия в районе Майнилы ³⁶. Такая реконструкция событий все же не дает точного ответа о происшедшем.

Тем временем полученная в Хельсинки советская нота требовала ответа без промедления. Судя по всему, у финляндского правительства и военного руководства не было единства в этом вопросе. 27 ноября Маннергейм подал президенту заявление об отставке с поста главнокомандующего. До этого он подготовил серьезные замечания относительно упущений в укреплении обороны. Представленные маршалом и министром обороны Ниукканеном государственному совету доклады, содержавшие оценку обстановки, во многом исключали друг друга. Маннергейм выражал несогласие с политическим руководством страны, недооценивавшим серьезности складывавшегося положения и возможности возникновения в ближайшее время войны. Он более реалистично оценивал обстановку. И хотя дело до отставки не дошло, он желал оказать давление на тех деятелей, которые пребывали в плену иллюзий.

Действительно, через несколько часов после инцидента у Майнилы атмосфера в Советском Союзе еще более накалилась. Призывы, раздававшиеся на массовых митингах и демонстрациях, по радио, а затем появившиеся и в утренних газетах следующего дня, имели весьма определенный смысл: "Ответить тройным ударом!", "Дать отпор зарвавшимся налетчикам!", "Уничтожить гнусную банду!" и тому подобное. В части Ленинградского военного округа было направлено указание: "В случае повторения провокаций со стороны финской военщины – стрельбы по нашим войскам, нашим войскам немедленно отвечать огнем вплоть до уничтожения стрелявших"³⁷.

27 ноября финской посланник в Москве Ирье-Коскинен вручил Молотову ответную ноту финляндского правительства, в которой излагалась его позиция относительно происшедшего конфликта. В ней высказывалось предположение, что случившееся в районе Майнилы – возможно, следствие несчастного случая на советской стороне во время учебных стрельб и целесообразно образовать совместную комиссию для выяснения обстоятельств дела. Вместе с тем в ноте выдвигалось предложение отвести как финские, так и советские войска от границы ³⁸.

Ответ финляндского правительства вызвал резко негативную реакцию в Москве, поскольку считалось, что в таком случае советские войска пришлось бы отвести к пригородам Ленинграда, и подобная позиция расценивалась как стремление финской стороны "впредь держать" город "под угрозой"³⁹. В ответе советского правительства 28 ноября финская нота рассматривалась как "документ, отражающий глубокую враждебность правительства Финляндии к Советскому Союзу" и желание "довести до крайности" возникший кризис. В заключение заявлялось, что СССР денонсирует договор о ненападении ⁴⁰.

На следующий день в ноте, направленной Молотовым Ирье-Коскинену, сообщалось о продолжающихся нападениях финских воинских частей на советские войска на различных участках советско-финляндской границы. В связи с этим советское правительство заявляло, что не может впредь терпеть подобное, а также далее "поддерживать нормальные отношения с Финляндией и вынуждено отозвать из Финляндии политических и хозяйственных представителей"⁴¹.