Зимняя война. Дороги чужого севера

— По болотам к югу от деревни пойдут усиленные снайперами стрелковые роты… Местность сложная, там нет русских частей или заградительных отрядов… Они просочатся в тыл советских войск, там будет осуществляться накапливание…

— Долго будет идти совещание? Кто на нем присутствует?

— Не знаю, как долго… Могут сидеть полночи, могут быстро закончить… У них уже сауна затоплена, и люди еще не ели… там командир полка, начальник штаба, группа оперативного планирования…

«Надо успеть!» — пронеслось в голове у Никиты. Они просто обязаны успеть! Нанести удар по штабу, уничтожить всех, кто принимает решения, — только так можно сорвать их завтрашнюю акцию! Будет фора в день-два, и если хоть кто-то из разведчиков прорвется к своим и все расскажет, то опасный район блокируют, не позволят финнам прийти на отвоеванную Красной Армией землю…

Пленник почувствовал неладное в молчании склонившегося над ним человека и беспокойно заерзал:

— Послушайте, вы обещали сохранить мне жизнь, если все расскажу… Я все рассказал, ничего не утаил… У меня жена в Турку, она беременна, сестра-инвалид на иждивении… Что вы собираетесь делать? Подождите… Послушайте, это несправедливо…

— Справедливости захотел? — злобно процедил Мечников. — Сейчас получишь, подставляй свою справедливость… — и со всей силы ударил майора в переносицу так, что хрустнули хрящи, и пленник потерял сознание.

— Ни слова не понял, — признался Карабаш, — но вы волнуетесь, товарищ старший лейтенант, значит, что-то назревает.

— Важное событие назревает, Семен. Справишься с этим добрым человеком — желательно с одного удара?

— Так и не с такими справлялись, хм… — Карабаш с тягучим металлическим звуком вынул нож из чехла.

— Верхнюю одежду с него сними, а также шапку, обувь, портупею с ремнем… Да подожди ты, сразу сними, — осадил Никита занесшего нож Семена. — Потом снимешь — уже без надобности будет…

Вот и снова переход на лыжах по пересеченной местности. Разведчики ползком выбрались к опушке. Нетерпение подгоняло. Дождались, пока отвернется часовой, коротающий время метрах в семидесяти от них, и пересекли короткое пространство между лесом и стеной овина.

— А у нас все дома, — натянуто пошутил Кочергин, высовываясь в дыру. — Ладно, заползайте, переволновались за вас…

Да разве это волнение? То ли еще будет! Старший лейтенант вполз в овеянную специфическими ароматами постройку и с ходу начал инструктаж…

Часового слева от овина сняли в первую очередь — чтобы не смущал своим назойливым присутствием. Он мог заметить странные передвижения и поднять тревогу. Парень стоял недалеко от опушки, зябко поводил плечами, грустно смотрел на хутор, где люди пребывали в тепле и уюте. Мечтать о смене не приходилось — его поставили всего лишь пятнадцать минут назад. Подмерзший товарищ побежал греться. За спиной возникла фигура в белом, провела ножом по горлу, и служивый повалился в снег, издавая звуки глохнущего мотора. Человек в маскхалате встал на колени, стал заваливать труп снегом, потом поднял руку и застыл…

Финский полушубок был великоват, пришлось утянуть его ремнем и портупеей. Шапка пахла мужским одеколоном — ныне покойный майор Велламо Коскинен был франтом. Никита материализовался на пустыре в тот момент, когда часовые на крыльце вели увлеченную беседу. Они заметили постороннего, насторожились. Впрочем, форма была своя, волноваться не стоило.

— Майор Пурку, штаб дивизии, — представился Мечников, подходя к крыльцу. — Я ищу майора Коскинена, его срочно требует начальник штаба. Нам доложили, что майор направился сюда.

— Майор Коскинен уехал около часа назад, возможно, вы с ним разминулись… — переглянувшись, ответили часовые.

— Неужели? — Никита поднялся на крыльцо. — Странно, где бы я мог с ним разминуться? Спасибо, рядовой, наверное, это все-таки произошло. Совещание еще не кончилось? — кивнул он на закрытую дверь.

— Еще нет, господин майор. Хотите, чтобы мы доложили о вашем прибытии?

— Сам доложу, не утруждайтесь.

— У вас необычный акцент, господин майор, — подметил один из часовых. — Это датский?

— Это русский, — последовал ответ, и нож, возникший из рукава, пронзил солдатский полушубок.

Рядовой икнул, схватился за лезвие, что было полной глупостью. Но много ли соображают умирающие?

Второй не успел среагировать, слева из-под крыльца выросла фигура, ударила его ножом в позвоночник. Удар у Максимова был силен, лезвие раскроило хребет, мгновенно парализовав туловище. Он стащил бедолагу за ноги с крыльца, помог туда же затащить первого. Приходилось постоянно озираться. Слева кто-то пробежал вдоль длинной стены дома — хотелось верить, что это Карабаш. Максимов, кряхтя, взвалил на плечо ручной пулемет, махнул на прощание рукой и сгинул во мраке пустыря. Слева раздался хрип — Карабаш на углу столкнулся с третьим часовым, обходящим периметр. Стычка закончилась явно не в пользу последнего.