Зимняя война: «Ломят танки широкие просеки»

К этому времени была готова вторая КВ. Отправили на фронт две машины: на одной водитель Ковш, командир Комаров, на другой водитель Ляшко, командир Петин. Я стал работать по подготовке машин к очередному бою: заправка боеприпасами, топливом, а главное по устранению недостатков выявленных дефектов. В финскую войну танк КВ был непоражаемый. Конечно, дефекты были. Однажды из-за выхода из строя маленьких 8 мм болтиков машина чуть не досталась неприятелю. Такое у нас случилось на двух машинах. Во время боя, уже вечерело, на машине Ковша срезало два болтика 8 мм, которые крепят топливный насос с двигателем В-2. Мотор, заглох, не заводится. Я работал на другой машине вместе с Колотушкиным И.И. Ползком подползли к машине Ковша, залезли в машину через десантный люк, обсудили план восстановления машины. Идет бой, пулеметные очереди, а нам нужно выйти из машины и открыть моторный люк, который находится сверху машины. Вылез я из танка, открыл моторный люк, потом вылез Колотушкин И.И., и накрыл маня брезентом сложенным в несколько рядов. Я лежу на моторе, Колотушкин залез в танк. Зажгли электросвет переносной лампы. Все это было сделано для того, чтоб противник не мог видеть свет переносной лампы, с которой я должен работать. Ковш проворачивает двигатель машины изнутри, и нужно найти верхнюю мертвую точку в первом цилиндре мотора и соединить топливный насос с двигателем двумя болтиками 8 мм под определенным углом. Наконец все готово, запуск, мотор заработал. Мы вышли из боя для проверки машины».

(из личного архива автора).

Приложение 3

Герой Советского Союза старший лейтенант Г. Хараборкин. Танки на высоте 65,5

В штабе танковой бригады я был назначен командиром 3-й роты. Ее личный состав имел крайне смутное представление о методах борьбы в укрепленных районах. Вообще экипажи не обладали еще должной выучкой, что объяснялось главным образом молодостью командного состава. Предстояло в короткий срок сколотить экипажи, научить их действиям против укрепленного района, да и самому получше «подковаться».

Наметив программу занятий, я приступил к делу. Провел командирскую разведку переднего края укрепленного района, отработал упражнение по курсу огневой подготовки. Много времени было уделено вопросам взаимодействия с подразделениями стрелкового полка, которым командовал майор Рослый.

Командиры машин и водители ходили в разведку, изучали подходы к дотам, характер противотанковых препятствий. Взаимодействие на наших занятиях осуществлялось полностью. Вместе с пехотинцами, артиллеристами и саперами рота училась в тех условиях, в которых ей предстояло вести бой.

Танкисты стали часто бывать у пехотинцев. Вместе обсуждали, как на данной местности действовать, чем танкист может помочь пехотинцу, и наоборот.

Особое внимание было обращено на готовность пулеметов к стрельбе в условиях больших морозов. Мы вымыли оружие бензином, насухо вытерли, и оно работало безотказно.

10 февраля, в 9 часов утра, я был вызван в клуб стрелкового полка. Это была просторная, хорошо освещенная землянка, где можно было свободно развернуть карту.

Командир полка отдал приказ о прорыве укрепленного района на высоте 65,5. Батальону капитана Сороки, согласно приказу, предстояло наносить удар в лоб. Моя рота придавалась этому батальону, получившему, кроме того, роту легких танков.

При уточнении вопросов взаимодействия я предложил бойцам и командирам стрелкового батальона засучить правый рукав белого халата: это необходимо было для того, чтобы танкисты могли отличать свою пехоту от вражеской. Помимо этого, я посоветовал обозначать синими флажками стрелковые подразделения, находящиеся ближе других к противнику. Флажок означал, что впереди уже нет нашей пехоты, можно открывать огонь.

Оба предложения были приняты.

С командиром батальона сразу же установился тесный контакт. Вместе обсудили все детали взаимодействия. Согласно боевому приказу, порядок наступления и прорыва был таков: вперед идут тяжелые танки моей роты. За ними – легкие танки совместно с пехотой.

Отдал роте устный приказ. Лично проверил, доведена ли задача до бойца. Все знали ее досконально.

После ужина легли спать, чтобы хорошо отдохнуть перед боем. Перед тем, как самому пойти на отдых, я заглянул в землянку 3-го взвода. Командир его лейтенант Комлев доложил:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите взводу пару песен спеть. Что бы вы хотели послушать?

– «Махорочку», – ответил я.

Эта песня мне всегда нравилась. Спели «Махорочку», и я приказал немедленно ложиться спать. Дважды проверив часовых, улегся и сам.

Проснулся в 5 часов утра. За час, оставшийся до подъема, многое передумал: о том, что вот настал день, когда я буду командовать ротой в бою, о долге своем перед Родиной, о людях, которых поведу на штурм.

Зашел к товарищу моему – старшему лейтенанту Кожанову. Он тоже собирался в бой и спросил меня:

– Как ты думаешь, что главное при атаке?