Зимняя жертва

У стены пестрый диван — такой узор был в моде в семидесятые. Желто-коричневые обои в крапинку. Игровой стол, крытый зеленым сукном. Несколько простых стульев, в углу провалившаяся кровать, опрятно заправленная оранжевым покрывалом.

Обстановка спартанская, но везде прибрано: нет ни коробок из-под пиццы, ни окурков, ни куч мусора. Чистота и порядок.

На одном из окон гостиной видны три небольших отверстия в стекле, заклеенные скотчем. Лента аккуратно наложена на расходящиеся трещины.

— Выглядит так, будто кто-то бросал в окно маленькие камешки, — замечает Зак.

— Похоже.

— Думаешь, это важно?

— В таких районах обычно много детей, и они постоянно озорничают. Может, бросались галькой.

— Или таким образом его вызывали на любовные свидания.

— Конечно, Зак. Мы должны попросить техников тщательно обследовать окно, если они до сих пор этого не сделали, — говорит Малин. — Может, они смогут определить, что это за отверстия.

— Странно, если они не занимались окном, — рассуждает Зак. — Но здесь, конечно, была Юханнисон, а это не по ее части.

— Если бы здесь была Карин, стекло уже уехало бы в лабораторию, — отвечает Малин, направляясь к гардеробу в спальной нише.

Габардиновые брюки огромных размеров, все приглушенно-земляных оттенков, аккуратно развешаны, выстираны и выглажены.

— Как-то не согласуется, — говорит Зак, — весь этот порядок, выстиранная одежда с разговорами о том, что он вонял мочой и потом.

— Не согласуется, — соглашается Малин. — Но кто знает, действительно ли он вонял? Может, они только думали, что он должен вонять? Кто-то сказал кому-то другому, а тот, в свою очередь, следующему, и это стало общеизвестной истиной. Мяченосец воняет мочой, Мяченосец не моется.

Зак кивает.

— А может, кто-то был здесь после его смерти и прибрался?

— Техники заметили бы.

— Ты уверена?

Малин потирает лоб.

— Нет, это не всегда можно установить.

— А соседи? Они ничего особенного не заметили?

— Эдхольм, который обходил квартиры, говорит, что ничего.

Головная боль отступила, но Малин все еще чувствует себя какой-то опухшей и несвежей, как бывает, когда алкоголь выветривается из организма.

— Как давно он умер, по мнению Карин? Часов шестнадцать-двадцать назад? Могли здесь кто-нибудь побывать за это время? Или же вся его нечистоплотность — выдумка?

На плите индийский котелок с цыпленком карри, по квартире распространяется запах чеснока, имбиря и куркумы. Малин чувствует голод, всем телом.

Нарубить, нарезать, разлить. Нажарить и наварить.

Пиво налито. Нет ничего лучше к пиву, чем карри.

Только что звонил Янне. Четверть восьмого. Они в пути. Вот она слышит, как ключ поворачивается в замочной скважине, и спешит им навстречу. Туве слишком возбуждена и как будто специально для нее демонстрирует свою радость.

— Мама, мама! Мы посмотрели пять фильмов за выходные! Пять, и все, кроме одного, хорошие!

Янне стоит в зале за спиной радостной Туве. Вид у него виноватый, но довольно самоуверенный, словно говорящий: «Когда она со мной, решения принимаю я. И дискуссии на эту тему мы давно уже прекратили».

— И что это были за фильмы?

— Все Ингмара Бергмана.

Немая сцена. Один из тех маленьких спектаклей, которые они так любят для нее устраивать.

— Вот как! — Малин не может сдержать смех.

— И они были замечательные.

— Ты приготовила карри? — спрашивает Янне. — После мороза — самое то.

— Разумеется, Туве. Мама верит тебе. Но все-таки что за фильмы?

— Мы смотрели «Клубничную страну».

— Туве, фильм называется «Земляничная поляна». Но его мы не видели.

— Хорошо. Мы смотрели «Ночь живых мертвецов».

Что? Янне, ты с ума сошел? «Живые мертвецы» — так и крутится в голове.

— Мы были и на станции тоже, — добавляет Янне. — И занимались бодибилдингом.

— Бодибилдингом?

— Да, я попробовала, — продолжает Туве. — Мама, ты не представляешь, как это здорово!

— Из этого котелка чертовски вкусно пахнет.

Беговая дорожка в тренажерном зале полицейского участка. Жим лежа. Над штангой склоняется Юхан Якобссон:

— Еще разок, Малин. Давай, неженка…

Пропотеть. Отжаться. Стать простой и естественной. Если хочешь получить заряд энергии, ничего нет лучше физических упражнений.

— А ты, мама, чем занималась?

— А как думаешь? Работала.

— Сегодня вечером ты тоже будешь работать?

— Пока не знаю, поэтому и приготовила еду.

— Что?

— А ты не чувствуешь запаха?

— Карри. И цыпленок? — Туве не скрывает своего энтузиазма.

— Ну, теперь я пойду, — говорит Янне, опуская руки. — Созвонимся на неделе.

— Созвонимся, — отзывается Малин.

Янне открывает дверь.

— Не хочешь остаться на карри? — добавляет она, когда он уже на пороге. — Там и на тебя хватит.

14

Шестое февраля, понедельник

Малин спросонья протирает глаза.

Надо начинать день.

Мюсли, фрукты и простокваша. И кофе, кофе, кофе.

— Мама, доброе утро.

Туве, уже одетая, стоит в прихожей — раньше обычного. Малин, наоборот, встает позже. Вчера они целый день провели дома: готовили, читали. Туве разрешила матери поработать, если хочет, но Малин подавила в себе желание съездить в полицейский участок.

— Доброе утро. Ты будешь дома вечером, когда я вернусь?

— Может быть.