Зимняя жертва

— Это так. Но ты же знаешь, я слышу то, чего не слышат другие.

— Ты испугалась тогда?

— А ты?

— Думаю, да, но вскоре я понял, что страх бесполезен, и он исчез. Ведь это так?

— Да.

— Тебе еще не поздно, Мария. С тобой все не так, как со мной.

— Не говори этого.

— Но это так.

— Кто из нас пахнет одиночеством? Ты или я?

— Ты имеешь в виду запах яблок? Это не ты и не я, это кто-то другой.

— Кто же?

— Они, она, он — все мы.

— И тот, кто стрелял в твое окно?

— Я помню, как вернулся домой и обнаружил отверстия. Я знал, что они от пуль.

— Но кто стрелял?

— Я думаю, все стреляли.

— Их было много?

— Если все мы одно, нас всегда много, ведь так, Мария?

Зак стоит в трех метрах от Карин Юханнисон, в дверях между кухней и гостиной в квартире Бенгта Андерссона. Куртка на Заке застегнута, квартира отапливается, но слабо — только чтобы не замерзла вода и трубы не лопнули. Такое часто случается в эту зиму, особенно под Рождество, когда богачи отправляются в Таиланд и в другие привычные им места, бросая котлы на произвол судьбы, а потом — бах! — и затопление.

«Теперь мне наверняка поднимут страховую премию», — думает Зак.

Карин на коленях ползает по полу, нагибается к дивану, ковыряет пинцетом дырку в обивке.

Зак ничем не может ей помочь. Но когда она наклоняется вперед или откидывается назад, то так, то этак, она очень даже ничего. Ладно скроена и способна будить желания.

Сюда они ехали молча — он всем видом дал ей понять, что обойдется без болтовни. И Карин сосредоточилась на дороге, но все же как будто хотела заговорить, словно и раньше ожидала возможности остаться с ним наедине.

Дырка, в которой копается Карин, находится как раз напротив окна, но она может быть от чего угодно.

Карин возится, ковыряет рукой и вдруг с торжествующим видом вытаскивает пинцет.

— Если поискать еще немного, даю слово, обнаружится пара таких штучек, — говорит она, протягивая к нему руку с пинцетом.

Малин в своей квартире, на кухне. Пытается выкинуть из головы образ Марии Мюрвалль, сидящей на постели в мрачной комнате.

— Вы с Заком продолжайте работать по линии Мюрваллей. Но если линия Асатру потребует новых ресурсов, мы переместим фокус туда, — сказал на летучке Карим Акбар.

Можно подумать, что вся цепочка вплоть до Марии Мюрвалль — его идея. Хорошо, однако, что можно сконцентрироваться на чем-то одном.

— Мы должны поднять дела братьев Мюрвалль, — говорит Свен Шёман. — А ты, Юхан, вместе с Бёрье продолжай работать с Асатру. Загляните под каждый рунический камень. Мы снова должны допросить соседей Бенгта Андерссона: не видели ли они или не слышали чего необычного. Теперь ведь мы знаем, что окно было прострелено.

Пули оказались резиновыми.

Три такие зеленые штуки Карин и Зак нашли в диване. Очевидно, по одной на каждое отверстие. Размер подходящий для мелкокалиберного оружия; предположительно это было легкое охотничье ружье, называемое «салонным».

Резиновые пули.

Это слишком для детской шалости, и все-таки не всерьез. Так нельзя убить, но можно причинить боль, помучить. Как мучили тебя, Бенгт.

Резиновые пули.

По утверждению Карин, невозможно установить, из оружия какого типа они были выпущены.

— Рельеф ствола отпечатался недостаточно четко — резина эластичнее металла.

Малин подливает немного красного вина в кипящую кастрюлю.

— Сегодня мы допросили нескольких фанатиков Асатру в районе Чиндатрактен, — рассказывал Юхан Якобссон. — Насколько можно судить, все из числа безобидных, так сказать интересующихся историей. Университетский профессор, пожалуй, один из самых тщеславных людей, с какими я когда-либо сталкивался, но, похоже, совершенно чист. Приятель, с которым он живет, Магнус Юпхольм, подтвердил инцидент с кошками.

Тщеславный?

При этих словах Карим невольно вскинул бровь, точно упомянули заболевание, которое он подозревает у себя.

А Малин мысленно рассмеялась.

Юхан принес «Афтонбладет» и «Экспрессен». Ничего по делу. Только теперь целые страницы с большим портретом профессора, «эксперта по древнескандинавским ритуалам», посвящены описанию Мидвинтерблота и намекам на то, что старинный обряд мог быть проведен вновь.

Свен молчал почти все заседание.

Малин помешивает жаркое, вдыхает запах белого перца и лаврового листа.

Это убийство скоро выветрится из общественного сознания. Новое преступление, очередной скандал с участием телезвезд, игры политиков, смертоносные бактерии в Таиланде.

Чего стоит труп, повешенный на дереве, если он уже «не нов»? Мяченосец, ты больше не актуален.

Тщеславие.

Дверь в прихожей открывается.