Зимние Дацзыбао

Ну, руссо туристо. Облико не столько морале, сколько кретино. Одно хоть хорошо: примерно через год, по предъявлению в американский банк, где, собственно, кредитки и выписывались (в России их тогда в помине не было – седая древность банковской системы), испанского протокола на счёт вернули деньги. Сработала страховка. Да и мошенники поскромничали, изъяв по минимуму. Могли так наказать… Что до пляжа: ничего особого. Грубый крупный песок. Круто уходящий вниз склон, из воды обратно надо в гору подниматься. Ни лежаков, ни зонтиков – городской пляж, не принято это. Зонты купили, пару раз сходили, больше не заморачивались. Всё остальное время или по Каталонии ездили, или по Барселоне ходили. Одно слово, Коста Брава. Дикое было побережье, рыбацкое, негламурное.

Ещё раз на испанском побережье в Марбелье побывал, когда туда к Гусинскому ездил, после того как его выпустили из России, уже поссорившегося с Путиным, но ещё получившего не по полной программе. Он был президентом Российского еврейского конгресса, автор – ещё нет, на него это дело олигархи-спонсоры, после того как Невзлина с поста попёрли, возложили, а на описываемый момент Леонида Борисовича ни в каком качестве на еврейском горизонте не было. В открытии конгресса как гость он участвовал, в январе 1996-го, и всё. Был автор в РЕКе председателем совета директоров. Что это – мало кому было понятно, но пост был. Не вице-президент – это ему не по чину и не по карману было, а исполнительным вице-президентом он к Гусинскому не пошёл, хотя манили сильно. Отдельная тема почему.

В Марбелью его понесло просить еврейское начальство со вторым российским президентом драку прекратить, поскольку не выиграет оно её и будет по итогам круглым дураком. Какими, отметим сразу, все, воевавшие с В. В., и оказались, хотя на тот момент представить этого себе никак не могли. Засим, дружески приняв автора по истечении нескольких суток ожидания, президент конгресса изумился причине визита, не мог взять в толк, с чего такая вера в новое российское начальство, и долго спрашивал, зачем приехал гость на самом деле? Поссорился там с кем, пожаловаться хочет или что? Его и мэр столицы, и лидер ведущего национальной региона заверили, что президент в стране максимум на полгода. С тех пор прошло ровно двадцать лет… А пляж в Марбелье был хорош. Песок мелкий, красноватый, ветром из Сахары нанесенный, море тёплое. Настроения только не было.

Франция. Опять конференция, опять по еврейской тематике. Уже третьим президентом РЕКа был А гроссе пурец, что на идиш (и, кстати, по-украински) означает «пан». Отель стоял на набережной. Дорогой, старый, потрёпанный, но, как всё у французов вообще и в Ницце в частности, под большим впечатлением от самого себя. Лет за сорок до того, наверное, даже оправданным. Что местных пляжей касалось в полной мере. Ну не должны у города с таким гордым названием быть такие пляжи! Чьи бы тела на них ни загорали, кто бы за кем там ни ухлёстывал и кто бы кому на том ночном песке ни отдавался. Понятно: фестивали, джаз, Лазурный Берег, мафия… У нас в любой Анапе в сто раз лучше. И да! Анапа.

Про Анапу мы как раз и позабыли, когда шёл разговор про наши Палестины. Меж тем в ней автор был в подростковом возрасте, когда врачи велели ехать в санаторий, лёгкие укреплять. Там четырнадцать лет и исполнилось. Первая самостоятельная поездка. Тамошние чебуреки в память врезались: ни разу до того не пробовал, и пепси-кола, которую в Новороссийске начали выпускать. В Москву её привёз, родителям на пробу. Такая редкость была! И пляж там был хорош. Опять песок, к которому привык ещё в Одессе, в раннем детстве. Хотя от той поездки больше всего в память врезалось дореволюционное кладбище на обрыве над морем, с чёрным гранитным памятником какому-то архиерею, с позолоченными буквами. 1973 год был, а тут архиерей. Слово невиданное, из другой эпохи… Кто бы знал, как всё в стране обернётся. Ладно, проехали.

Италия. Камолья. Городок под Генуей, фантастической красоты. Ездили опять с друзьями – теми же, с которыми в Барселоне были. Отель в английской вилле XIX века, с собственным садом и собственным пляжем под каменистым обрывом. Чёрный грубоватый вулканический песок, на который накатываются одна за другой морские волны, под угольно-чёрной скалой, на которой стоял город с разноцветными домами и неожиданной гигантской сковородой, закреплённой каменной на стене, в ожидании какого-то праздника, на маленькой площади странной удлинённой формы… Анчоусов они там на ней свежевыловленных на весь город жарят. Старинный город, средневековый. И закат там был один из лучших, которые только в жизни видел. Только вода холодная была – не сезон, но друг купался: закалённый. Наши люди в море в любую погоду нырнуть готовы.