Зимние наваждения

— Аю, никто не знает, что случилось бы с тобой и твоим братом, если бы ты последовала за ним. Твой брат прав, что решил уйти от дичающих родителей. Ты ошиблась, беззаветно служа и угождая матери. А ведь у тебя было на выбор ещё немало путей! Остаться в доме, где ты выросла. Явиться на поклон к твоей бабке по матери. Стать подмастерьем златокузнеца, например, в доме Арна: я уверена, ты бы смогла! У каждого пути — своё, неизвестное несбывшееся. Может, счастливое, может, ужасное, никто никогда не узнает, — мудрая помолчала, дав Аю время на удивление: о чём ещё та вовремя не подумала? — И да, Аю, я согласна с тобой. Скорее всего, ты сделала тогда наихудший выбор из возможных. Но твой брат погиб от собственной несдержанности. Ты не обязана была такое предвидеть. И неизвестно, смогла бы ты удержать его от поединка. Точно так же, как ты не в силах была вложить ума своей матери, отвести её от беззакония. Не вини себя в том, что во власти других. И не бери ответственность за других, пока толком не отвечаешь за себя.

Из глаз Аю снова потекли слёзы, но на сердце полегчало: здесь и сейчас охотница верила и доверяла своей мудрой.

— Аю, скажи мне, а почему ты не послала зов мудрому Стире, когда твоя мать решилась на беззаконные чары? Почему не попросила его помощи? Ты ведь знала мудрого Стиру в лицо?

А в самом деле, почему? Родня держится друг друга, это закон. Но тяжкое беззаконие рвёт узы и обязанности послушания, это тоже закон. Аю не просто могла, она должна была позвать на помощь мудрого Стиру, но… Это попросту не пришло ей на ум! Видимо, несчастный Гайя был прав: мать утопила в своём безумии и отца, и Аю. Задолго до тех поганых чар. Дрожа от ужаса, Аю призналась Вильяре:

— Конечно, знала! Мудрый Стира появлялся в доме Ула, где мы жили. Я видела его не однажды. Я плохо владела мысленной речью, но вопль ужаса я смогла бы ему послать. Я должна была позвать мудрого, но даже не подумала. Я совсем глупая, да? Покрывая беззаконницу, я стала с нею заодно?

***

Вильяра погладила Аю по голове и снова запела…

А потому что успокоиться надо обеим! А потому что мудрая с налёта не нашла нужных слов для охотницы! Сколько времени она сама избегала обращаться к наставнику и другим мудрым за помощью? Избегала до последнего, на изнанку выворачивалась, лишь бы справиться собственными силами. Боялась, что, в лучшем случае, будет послана ко щурам, а в худшем, помощь обойдётся слишком дорого — ей или охотникам её клана. Ведь как ни старалась она смотреть в другую сторону, когда Наритьяры брали кого-то в круг, а ощущала больше, чем готова была сознавать.

— Аю, тебя предали самые близкие, и ты растерялась. Это можно назвать слабостью. Но ты не помогала беззаконникам, а в меру сил и разумения пыталась их остановить. Значит, ты — не заодно с ними.

— Мудрая, а почему ты опять плачешь? Ты же, вроде, исцелилась? Или нет?

Вильяра размазала по щеке слезу:

— Да, я исцелилась. А плáчу — потому что я тоже бывала в твоей шкуре, о милая Аю. Меня предавали, подставляли, дурили… Больно, унизительно, досадно. Иногда страшно до потери разуменя. Но мы с тобою молодцы! Мы пережили все эти беды!

Хотела добавить, мол, и тех, кто нам беды приносил. Но, строго говоря, последний Вильярин бедоносец — Нимрин — жив, и мудрая совершенно не желает его поскорее пережить. А что касается Аю, вряд ли та обрадуется напоминанию о своём сиротстве.

— Да, пережили, — кивнула охотница.

Она уже не плакала. Чуть отстранилась от мудрой, смотрела осмыслено, и Вильяра ответила на вопрос, заданный в самом начале.

— А зачем я приколдовала зеркало в стене? Да чтоб ты его не спрятала, как в прошлый раз. Или не разбила. Чтобы нам с мастером Арном не пришлось делать тебе новое. Но если твоё лицо слишком тяготит тебя, ты не обязана глядеться в зеркало с утра до ночи. Ты уже вспомнила самое главное: как тебя зачаровали. И пережила это. С остальным можно уже не так спешить. Займись чем-нибудь по дому, проведай свой уголок в мастерских…

Аю захлопала прекрасными голубыми глазами, совсем как раньше:

— То есть, я могу даже в другие покои перебраться, подальше от твоего зеркала? А почему я до этого сразу не додумалась?

Вильяра вздохнула:

— А потому же, почему тонущий не выпускает из рук самое занозистое бревно. Ты уже чуешь дно под ногами, но у берега могут быть опасные ямы. Да и на берегу бревно пригодится, чтобы костёр развести.

— То есть, мне лучше не переселяться в другие покои?

— Да, оставайся пока здесь, Аю. Таково моё слово целительницы.

Аю снова уткнулась носом в Вильяру. Прижалась, словно детёныш к матери, источая горячую благодарность. Через некоторое время Вильяра ласково потрепала её по загривку и предложила вместе сходить на кухню, а то что-то есть очень хочется.

Глава 12