Зимние солдаты

Я был старшим сыном в семье и к своему младшему братцу Жене относился с чувством ответственности старшего, обязанного заботиться об остальных членах семьи. Женя был на два года младше, и в 42-м году, когда мы жили в Марьино, ему было около четырнадцати лет. Забота моя о нем сводилась, как это часто бывает, к стремлению обеспечить, по возможности, бытовое благополучие, и я не задумывался всерьез о том, чем он занят. Для меня было большой неожиданностью, когда я услышал, что мальчик Женя Зотиков из Марьино – один из лучших мастеров, плетущих лапти для всей деревни. Конечно, ему вряд ли бы удалось попасть в число лучших, если бы взрослые мужчины деревни не ушли на войну. А вот среди оставшихся он стал знатным мастером. Отчасти, наверное, это объяснялось тем, что, в отличие от меня – технаря, Женя гораздо больше любил и чувствовал живое.

В зарослях мешающих друг другу тянуться к свету молодых липок с тонкими и высокими стволами он срезал деревце, чтобы получить из липы лыко. На пару лаптей достаточно трех стволов, размером тоньше чайного стакана – в рюмочку, как говаривали старые мастера. Плетение, вязание узлов, выработка коры липы для получения отдельных полосок лыка – все братец научился делать мастерски. Забегая далеко вперед – со временем Женя стал выдающимся, а по словам его коллег, даже великим, экспериментатором, и стал академиком Академии медицинских наук Советского Союза, а позже России. Когда пришла зима, нужда в лаптях прошла, понадобились валенки, и Женя научился подшивать валенки. Это тоже было искусство. Его руки будущего хирурга работали лучше, чем у многих сапожников Марьино и Касево. Я знал об этом, но не считал чем-то особенным.

Брат Женя Зотиков – студент медицинского института

Неожиданно я узнал, что очередной весной для сопровождения молодого табуна ставших взрослыми жеребят, которых надо было объездить летом в бескрайних степях Башкирии, Женю взяли одним из пастухов. Многие стремились попасть на эту опасную и лихую работу, но выбрали из многих Женю. Опасностей здесь подстерегало множество: могли напасть волки, дезертиры, растоптать кони. Молодые пастушки ловили коней так: один ложился в траву, а другой гнал на него табун из нескольких сот лошадей. Когда табун набегал, мальчик вскакивал, испуганные лошади расступались, а задние напирали и не успевали уклониться, мальчик же вскакивал на коня без уздечки и седла, хватая коня за гриву.

Однажды осенью мой учебный взвод шагал, пыля лаптями, по дороге, и вдруг навстречу на полном скаку к нам вылетел молодой конь с всадником – мальчиком, сумевшим без седла и хорошей уздечки остановить коня на полном скаку. Конь встал на дыбы, я узнал в наезднике своего младшего брата и почувствовал, как меня переполняет гордость за него.

В то время, когда я жил в Николо-Березовке, мама купила козочку по имени Катька. Катька росла под присмотром Жени, окотилась и долго кормила своих хозяев молоком. А когда пришло время возвращаться из эвакуации в Москву, Женя категорически заявил, что без Катьки в Москву не поедет. Этим объяснялось то, что приехали мама, Бабуся и Женя в Москву отличным от общепринятого способом. Встречали мы с папой их не на вокзале, а в Химкинском речном порту. На красной палубе железной баржи я увидел стожок сена, козу и рядом с ней братца. Полдня гнали мы Катьку из Химкинского порта домой. Ночью несколько раз выходили во двор посмотреть, не угнали ли козу из нашего сарайчика, время было голодное. А на другой день, когда и Жене стало ясно, что содержать Катьку в Москве для нас невозможно, мы повели ее на рынок, продавать…

…После школы Женя поступил в медицинский институт и закончил его. А в начале пятидесятых годов вместе с будущим профессором Демиховым они начали работать над проблемой совместимости разных организмов для возможной замены больного органа одного организма здоровым органом другого. Вскоре они уже искали киношников, чтобы снять на пленку уникальный результат их операции – собаку с двумя головами. Большая голова, например, пила молоко, а маленькая в этот момент пыталась укусить ее за ухо; большая останавливалась и огрызалась. Прожила такая собака больше пятидесяти дней, а кинодокументалистов это почему-то не заинтересовало, хотя несколько фрагментов тех экспериментов на пленку все-таки попали.

Не понятно было, почему собака с двумя головами умирает. Демихову казалось, что если провести операцию еще чуть-чуть лучше, она будет жить. Но появилась идея о несовместимости органов, как и разных групп крови. И Женя посвятил себя этому направлению в медицине, став одним из пионеров науки, позволившей разобраться в вопросах совместимости органов разных организмов, и особенно крови. Женя – один из основоположников иммуногематологии.