Зимние солдаты

И вот мы уже в центре подготовки настоящих военно-морских летчиков – в Пенсаконе. Это было великое время. Эшелоны завывающих гидропланов «Кингфишеров» на бреющем полете проносились над башней управления полетами и один за другим плюхались в воду залива, поднимая при этом фонтаны брызг, как упавшие в воду снаряды. Медленные, неповоротливые, как летающие лодки, «Каталины» низко летали вдоль пляжей. И в шуме их моторов был слышен звук тех самолетов, на которых скоро буду летать я, – прекрасных, современных самолетов с радио и убирающимися шасси. А временами среди этого шума выделялся рев моторов истребителей и пикирующих бомбардировщиков.

Ночные полеты строем, когда эскадрилья за эскадрильей кружились над темным аэродромом, напоминали рождественскую иллюминацию. Среди россыпей красных и зеленых огней там и сям видны были блеклые огненные пунктиры выхлопов работающего на максимальных оборотах мотора, когда кто-то пытался на форсаже догнать свое место в строю. А невидимым этажом ниже еще россыпь таких же огней у самой земли. Там отрабатывали ночные посадки: спуск в темноту, удар колес о невидимую полосу, удар рукой по сектору газа, чтобы взвыл мотор, заставляя самолет снова взмыть в воздух навстречу неведомой судьбе. Конечно, бывали здесь и ошибки с печальным концом…

Опять переезд на другой аэродром. Другой самолет. Новые знания. На этот раз была отработка полетов вслепую, ориентируясь только по приборам, полетов «под колпаком». Целый месяц я боролся с мононуклеозом. Мне даже разрешили не стоять в строю, одетым во все парадно-белое, в середине ужасно жаркого, душного дня. Я прятался от солнца под крылом самолета, чтобы не стать пациентом «скорой помощи»…

И вот я, наконец, на аэродроме, где уже тренируют для полетов на настоящих, современных истребителях, – аэродроме, где «мальчиков» превращают в «мужчин». Я приблизился почти вплотную к тому, чтобы стать тем молодым офицером у самолета, которого увидел на постере в офисе для записи добровольцев.

День за днем проводил я на взлетных полосах, полных жизни от гудящих на них самолетов, – стрельба из пушек, бомбометание с пикирования, полеты строем, воздушная акробатика, навигация, ночные полеты – мы летали изо дня в день. Всего этого было так много… Однажды мой друг и я, оба ведомые, летели по обе стороны и чуть позади нашего коллеги, которого мы недолюбливали. Считая, что все можем, и чтобы показать свое хладнокровие и мастерство, мы подошли к нему снизу вплотную так, что наши крылья под его фюзеляжем почти касались, а потом слегка поддали его снизу. Почему-то это ему очень не понравилось.

Увольнительные давались теперь чаще. И наша гордость, и бравада бойцовых петухов просто сочилась у нас изо всех пор. Я почувствовал, что вспоминаю Норму все реже, несмотря на то что письма от нее приходили так же часто. В двадцать лет мне удалось подняться на новую ступень своей карьеры – я попал на аэродром, с которого взлетали те самые пикирующие бомбардировщики, тренировки которых мы с Нормой наблюдали, лежа на пляже. Я начал летать на пикирующем бомбардировщике и понял, что прошло уже два с половиной года с тех далеких пор. Эти полеты были устрашающим занятием даже для нас. Однажды во время групповой посадки – у самой полосы, когда я был уже готов сесть, струя от винта одного из передних самолетов почти перевернула меня вверх ногами в нескольких футах от полосы. И я сразу выучился держать правильный, чуть больший, чем раньше, интервал между машинами.

Наконец, в январе 1945 года мне вручили заветные золотые крылышки пилота, и я получил отпуск. Я точно знаю эту дату по перерыву в записях полетов моей летной книжки. И навсегда запомнил, как я, одетый в блестящие белоснежные одежды Энсигна, пригласил Норму вечером в шикарный ресторан «Пляж у Лагуны». Но нервы мои были так натянуты, что я вынужден был на время срочно покинуть ее. В уборной этого ресторана у меня началась страшная рвота. Мне было неуютно в новой роли. Я не был самим собой. Я уже не был Бобом Дейлом. Я стал Энсигном Робертом Дейлом. Но я уже научился контролировать свои эмоции, почти…

Снова переезд. Теперь во Флориду. И здесь я совершил свой первый полет на «Корсаре» – том сверхсовременном истребителе, который был изображен на постере в рекрутском центре. Однажды после долгого периода тренировок нас отпустили в город. На другой день у меня страшно болела голова от буйной предшествующей ночи. И, конечно же, именно в этот день мое имя стояло в списке для совершения того великого для меня полета. Я залез в кабину и привязался.