Зимний дождь

«16  о к т я б р я.

Создал драмкружок. Долго не удавалось это сделать — понравится пьеса, а в ней — то слишком много действующих лиц, то декорации сложные. С отчаяния засел писать сам. Писал и сразу прикидывал, кто кого будет играть. Пьеса называется «На заре». Действующие лица — наши обливцы, даже фамилии их не стал менять.

В мае девятнадцатого года в станицу ворвались белогвардейцы, арестовали почти всех коммунистов и комсомольцев и заперли их в амбар, собираясь расстрелять. Часовым у амбара поставили нашего обливца, урядника Прокофия Зубреева, пришедшего с белыми. Среди арестованных был Назар Каменнов, парнишка-чоновец, с которым тайно встречалась Настя Зубреева, дочь урядника. Узнав об аресте любимого, девушка вечером прибежала к амбарам и, изображая великую радость от встречи с отцом, кинулась к нему, обвила шею руками, да так и не расцепила, пока Прокофий не рухнул на землю. Красные той же ночью связались с отрядом Миронова, что стоял на хуторе Отрадном, неподалеку от Обливской. На заре красногвардейцы выбили белых из станицы. В бою на рассвете погибла Настя Зубреева. Схоронили ее возле церкви за белой каменной оградой… Об этом я и написал. Сегодня читали, пьеса всем понравилась. Кирилл Завьялов расчувствовался, даже обнял меня:

— Молодец, Гена, все точь-в-точь…

Но через минуту, когда стали распределять роли, он же чуть не кинулся на меня с кулаками. Как самому старшему я предложил ему играть Прокофия.

— Ты ш-што, смеешься? — затрясся в гневе Кирилл. — Я, красный партизан, буду эту сволоту изображать? За этим Прошкой я по степям гонял, из-за него руки лишился, а ты меня в его личину…

Никакие уговоры не помогли. На другие роли исполнителей подобрали быстро. Назара будет играть его же сын Сашка Каменнов, Настю — Нюська Варламова, нашлись и для остальных ролей исполнители. Правда, не решено еще, кто будет играть красноармейца. Эта роль без слов, а молчать на сцене никому не захотелось. Кто-то в шутку предложил пригласить Паку Громова, мол, все равно он немой. А вообще это идея — самодеятельность он любит.

19  о к т я б р я.

Взял у тети Насти адрес Камышинки, написал ей.

…Вчера на районном семинаре заведующий отделом культуры разносил меня в пух и прах. Оказывается, обливские старухи сами умеют сочинять грамоты. Да еще какие! Двенадцать человек послали в Москву прошение об открытии в нашей станице церкви. Среди жаждущих молиться — мои троюродные бабки — бывшие певчие — Прасковья и Анисья.

— Вот что значит пустить антирелигиозную работу на самотек! — кричал заведующий. — И самое поразительное, — он сделал паузу, поднял над ухом палец, — эту бумажку подписали родственники культработника. Возмутительный случай! Мы еще разберемся с тобой, Донецков! Надо выяснить, есть ли у тебя призвание работать в клубе…»