Зимний излом. Том 1. Из глубин

«Сим подтверждается, – возвысил голос пораженный врученным ему великолепием ликтор, – что предъявитель сего, Бурраз-ло-Ваухсар из рода Гурпотай, является не полным и полномочным представителем нашим при Талигойском дворе, а гайифской усладой. Заодно подтверждается, что тем же самым являются казарон Хаммаил-ло-Заггаза и Альдо Ракан, коему мы в великой благости своей повелеваем впредь именоваться Та-Раканом. И, наконец, мы уведомляем, что нашим полномочным послом при Та-Раканьем дворе являемся мы сами и все сказанное и написанное нами написано собственноручно и с чувством глубочайшего удовлетворения.

Суза-Муза. Граф».

4

Первым опомнился Удо.

– Слава королю Талигойскому! – Граф Гонт осушил бокал и с силой швырнул об пол, рубиновые осколки смешались с разноцветными блестками. – Так и будет!

– Слава Великому Альдо! – подхватил Кракл, что-то стряхивая с рукава.

– Великая слава!

– Друзья! – Сюзерен даже не взглянул на черноусого красавца, съежившегося до кроличьих размеров. – Мы благодарим всех разделивших наше торжество. Не стоит затягивать церемонию, экстерриор передаст верительные грамоты завтра же, а сейчас наполните кубки. Эта ночь создана для вина и музыки, а не для скучных бумаг!

– Да здравствует Альдо Первый! – Гамбрин высоко поднял бокал и посмотрел на Робера. Очень странно посмотрел.

– Слава Альдо Победоносному, не побоюсь этого слова! – возопил Ванаг.

– До дна! Только до дна!

– «Тгиумф Гаканов»! Я тгебую, чтоб сыггали «Триумф Гаканов»!

– За нашего короля!

– Нашего великого короля!..

Все пили, и Робер со всеми, иначе было нельзя! Барон Кракл громко рассказывал о своем путешествии в Кадану, Удо поднимал бокал за бокалом за прекрасные глаза, серые, черные, синие, зеленые, Вускерд рассказывал какую-то сплетню, но его рассказ тонул в звоне и тараторящих на все лады голосах. Куда делся злосчастный казарон, Эпинэ не заметил, но тот исчез. Матильда тряхнула головой, поднялась и ушла. Догнать? Нет, нельзя, он ВЕРНЫЙ друг Его Величества, он должен сидеть рядом с Приддом и не давать повода для подозрений. Бедная Матильда... Хоть бы ее Лаци нашел нужные слова или не слова.

– Вы что-то сказали?

– Да, герцог. У баронессы Кракл прелестный головной убор, вы не находите?

– Бесспорно, в нем есть нечто морисское.

Слуга сплеснул вино, иначе почему кубок стал липким? Здесь все липкое: кубок, пальцы, голоса, лица, даже музыка. А Дейерс остался без лютни, и Леворукий с ним...

– Сударь, у вас снова показалась кровь.

– Ничего страшного.

Сквозь сладкие скрипичные рулады прорывается мелодия. Чужая, тревожная, как конский топот в ночи, как туман над черным озером. Оркестр играет другое, а она все равно звучит, заполняя все вокруг. Из мелодии вырастают слова: незнакомые, неправильные, настойчивые.

Скрыт туманом перевал —
Утро.
Четверых один призвал,
Будто
Звон металла о металл.
Полдень,
Четверых Один призвал —
Помни!

Ричард смотрит на Альдо и блаженно улыбается. Пьян! Не вином – восторгом. Вино мешается с кровью, этого не замечают и пьют. Алое сукно, алая кровь – не заметишь, пока не засохнет. На синем видно, на красном – нет. Огонь свечей все зеленей, а кровь не унимается, значит, так надо.

– Возьмите платок.

– Спасибо, Валентин.

Разбивается бокал —
Вечер,
Четверых один призвал —
Вечность...
В грудь отравленный кинжал —
Полночь,
Четверых Один Призвал —
Помни!

Рука совсем онемела, не хватает еще истечь кровью прямо на пиру, а песня звучит все громче. Песня, которую никто не слышит...

Глава 7 Хексберг 399 года К.С. 24-й день Осенних Молний

1

Солнечный диск медленно сползал к морю, чистому и спокойному, как небо. Не плескалась вода, не кричали чайки, не скреблись в окна облетевшие ветки; собаки и те примолкли. О недавней буре напоминал разве что потерявший одну из двух вершин ясень. Светлый скол на темном стволе казался свежей раной, особенно на закате.