Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.2

– Ваша верность весьма похвальна, – улыбнулся Валме, и Роберу захотелось его ударить. Самодовольная, разодетая скотина… Он и Алву так же слушал, поддакивал, а потом проболтался… Так, от скуки, для красного словца.

– Зато вы, – Марианна не выдаст, ее муж не в счет, а Дик ничего не соображает, – если мне не изменяет память, верностью не страдаете?

– Видите ли, – Валме провел пальцем по краю бокала, – последовав за Алвой, я оказался в положении охотника, по глупости связавшегося с черным львом. Я признаю, это животное красиво. Можно даже сказать, совершенно, но оно смертельно опасно. Я не столь совершенен, я хочу жить. У меня не было выхода. Я мог либо бежать, либо попробовать убить, либо сбежать и ждать, пока убьют другие. До верности ли тут? Впрочем, моему герцогу я верен и, прошу заметить, без всякой присяги… Барон, Эвро лучше придержать.

5

Кто-то уходит…. Ах да, Иноходец… То есть не уходит, вот же он, тут… и рядом следы… слепые, красные… Это не кровь, это вино, а где Савиньяки?

– Счастливого вечера, господа! Готти, к ноге!

– Когда же мы снова вас увидим?

– Сударыня…

Собаки, как же они воют, но смерти не будет, ведь сюзерен отменил казнь. Ворон будет жить, пока не скажет правду.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего… Вы же видите, он пьян.

– Но он чего-то хочет…

– Желания? – переспросил Алва. – Кинжал вы, надо полагать, не дадите мне в любом случае.

– Познание Истины требует времени и страданий. – Это был кардинал, но не Левий, а другой – Агарис откликнулся на просьбу Альдо вовремя. – Мы не вправе позволить твоему разуму угаснуть раньше срока. Ты должен жить, и ты будешь жить во тьме, размышляя о своих преступлениях, Рокэ из Кэналлоа.

– Зачем размышлять о том, что уже сделано? – пожал плечами Алва. – Что ж, раз нельзя умереть, я хочу поцеловать красивую женщину и сказать пару слов своему оруженосцу.

– Если вы полагаете, что мы пошлем в Кэналлоа…

– Причем тут Кэналлоа? – поднял бровь пленник. – Я сказал – женщина. Любая… По дороге сюда я видел немало дам, которым не будет в тягость проводить меня в темноту.

– Я его отведу…

– Дамиан вам поможет…

Дамиан? Какой Дамиан? Он не знает никакого Дамиана и никуда не пойдет!.

– Сударь, примите мои извинения…

– Что вы, мой друг! Это бывает…

– Попробуй встать… Спокойно!.. Молодец!

– Робер, мы с Эвро перейдем в будуар…

Голос низкий, хрипловатый, знакомый, а лицо чужое… Какая же она молоденькая! Совсем девочка… Похожа на Катари, но не Катари. Худенькая, светлокосая и синеглазая, она, казалось, была потрясена собственной смелостью. Странно, что право поцеловать осужденного досталось именно этой. Рокэ, звякнув цепями, преклонил перед девушкой колено. Та совсем засмущалась, а Алва, несмотря на оковы, легко поднялся и нежно поцеловал розовые губы.

– Что ж, господа. Теперь никто не скажет, что моей последней женщиной была лживая тварь. Я готов, но вино должно быть красным.

– Вы хотели сказать несколько слов герцогу Окделлу, – напомнил Джеймс, – он здесь.

– Ах да, – Рокэ Алва лениво кивнул бывшему оруженосцу: – Юноша, это, конечно, ерунда, но в вашей семье подобным вещам отчего-то придают большое значение. Ричард Окделл, я считаю ваше обучение законченным. Вы достойны стать одним из талигойских рыцарей, подтверждаю это пред землей и небесами. Вы свободны от клятвы оруженосца и с сего мгновенья не несете никаких обязательств передо мной. Ступайте!

– Меня освободил мой сюзерен, – лучше было бы промолчать, но пусть он знает, пусть знают все, – моя жизнь и моя кровь принадлежат Альдо Ракану!..

– Дикон, уймись! – Робер Эпинэ?! Он-то откуда взялся? И, как всегда, недоволен… Конечно, зрелище неприятное, но без этого не обойтись.

– Я знаю, что говорю, и пусть все знают…

– Некому тут знать! – Почему Иноходец без мундира? И откуда ночь… Только что был полдень, а теперь темно?

– Он уже выпил?

– Кто? – Вместо неба – потолок, на нем что-то нарисовано, но что – не разобрать, и потом, он кружится. Медленно, уныло… Если бы улитка ловила свой хвост, она кружилась бы так же. И кровать тоже кружится. Кровать? Он лежит? Но ведь он же не ранен!

– Где мы?! – Значит, в них стреляли. С крыши… Карваль опять проморгал. – Это были люди Придда! – К горлу подступает тошнота, кровать кружится все быстрее, но он должен знать все. – Их взяли?

– Возьмут. Спи.

Спать нельзя, иначе их зарежут сонными… Так всегда делают. Нужно выставить часовых. Феншо не выставил…

– Ты выставил часовых?

– Выставил. Спи!

Уснешь тут, когда на каждой стене по маске. Зачем их повесили? Они же сейчас проснутся… Так и есть! По золоту идет рябь, гаснет свет, золотые глаза чернеют, становятся синими…

– Эр Рокэ…

– Уже нет, – жестко сказал Ворон, – мы больше ничем не связаны. Прощайте.

Бывший маршал холодно отвернулся. Дикон и впрямь мог идти, но не ушел.

Принесли вино, и сюзерен опустил в рубиновую жидкость крохотное белое зернышко. Ворон спокойно взял кубок, обвел глазами площадь и улыбнулся.

– За то, чтоб каждый нашел достойную его награду! – Пустой кубок с глухим стуком упал на доски эшафота, и Дикон проследил, как он катится.