Зимний Мальчик

Палата, и в самом деле, была роскошной. Цветной «Рубин» на стойке, радиола «Эстония», стол обеденный (с букетами), стол письменный с тремя телефонами, два кресла, диван. И дверь, ведущая в спальню, или как она в больнице значится. А другая — в ванную.

— Да я бы и в обыкновенную легла, но неудобно. Ко мне то следователи ходят, то отец, то ещё… Вот ты пришел. Беспокоить других ни к чему.

— А меня только раз к следователю вызвали, час под дверью продержали, двадцать минут поспрашивали, и всё.

— И всё, — подтвердила Ольга. — Дело закроют. Несчастный случай. Сами виноваты — полезли в прицеп.

— Так уж и сами.

— Ну, ты ведь не полез. А мы полезли. В общем, нечего шум поднимать, так отец сказал. Битва за урожай, она таки битва. Бывают и потери.

Я промолчал. Ну да, потери. Васина и потеряли. Но — политика, все-народный энтузиазм, даешь Черноземский урожай!

— Землицин уволился по собственному, будет преподавать в медучилище.

— А тракторист?

— Условно дадут. И в скотники переведут. До зимы. Ну, и выговоры всем. За несоблюдение трудовой дисциплины.

Опять помолчали.

Зашла санитарка с вазой. В смысле — с цветочной вазой.

— Я цветы поставлю? — спросила она у Ольги.

— Да, пожалуйста.

Гладиолусы смотрелись поавантажнее роз. Свежие. Прямо с грядки.

Когда санитарка вышла, я спросил, как нога, что за конструкция.

— Нет, не Илизарова. Кирсанова, нашего местного профессора.

— А в чём разница?

— Быстрее срастается кость. Ну, так профессор говорит.

— Это хорошо, что быстрее.

Мы опять минуту помолчали, потом я спохватился:

— Что это я всё о тебе, да о тебе. У меня новости получше будут.

— Давай получше.

— Во-первых, оперу утвердили в репертуаре Большого. Во-вторых, подписали договор. В-третьих, заплатили аванс. Я на твое имя сберкнижку завёл, нужно было для договора и аванса, — я открыл портфель и достал папочку. — Тут твоя копия, ну, и сберкнижка тоже.

— Это хорошо, — сказала Ольга.

— Денег не сказать, чтобы много, но после премьеры заплатят остальное. А главное — авторские отчисления. Будешь получать проценты от сборов. А сборы будут значительными.

— Ты себя не обидел?

— Не обидел. Я тоже буду получать проценты от сборов. Но это не всё. Наш оперный подпишет договор на тех же условиях. А за ним и другие оперные театры.

— Другие?

— В Союзе сорок оперных театров, даже больше. И, думаю, все они поставят нашу оперу. Так что выйдешь из больницы — и сразу записывайся на шоферские курсы.

— Ага, сейчас.

— Почему нет? К весне спокойно купишь «Волгу».

— Мне нельзя «Волгу». Личная нескромность. Дочь первого секретаря должна ездить на трамвае, как все.

— Ну, трамвай купишь. Денег хватит. Так что давай, записывайся на курсы.

— Мне сначала выписаться нужно, из больницы.

— Ну, тогда и запишешься.

Видно было, что Ольга рада, но едва-едва.

— Теперь главное, тебе нужно срочно вступать в Союз Писателей.

— Вот так таки и срочно?

— Да. Предлагали даже заочно принять, в виде исключения, но я подумал, что ты не захочешь заочно.

— Рекомендации нужно…

— Рекомендации уже есть. От Ахмадулиной, от Евтушенко и от Рождественского.

— Правда?

— Они в папке, вместе с договором.

— Они читали мои стихи? — видно было, что Ольга теперь рада по-настоящему.

— Ну, а как же. Они даже обзор твоего творчества представляют. Кратенький, не диссертация, но всё ж.

— Откуда они взяли мои стихи?

— Во-первых, опера. Во-вторых, есть такая библиотека, Ленинская. А в-третьих, но самое главное, стихи хорошие, отчего ж и не прочитать?

— Хорошие?

— Я это тебе ещё когда сказал. А сейчас и поэты-лауреаты подтверждают. Так что не сомневайся. Хорошие.

О том, что есть и в-четвертых, что поэтов попросила дать рекомендацию Галина Леонидовна, я умолчал. Галине Леонидовне (и в этот раз она тоже просила называть её просто Галей, все мы братья и сестры в искусстве) опера и в самом деле понравилась, и не только потому, что в Политруке она видела отца, а просто — музыка хорошая, и слова тоже. Это она сказала — «музыка хорошая, и слова тоже».

Ольга вдруг нахмурилась:

— Опять будут говорить — папина дочка.

— Кто будет?

— Да все.

— Ну и что? Папина, да. А ты хочешь — ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца?

— Ты не понимаешь!

— Ага, конечно. Сами мы не местные… В общем, плюнь и разотри. Стихи ты сочинила? Ты. Так что это папенька твой может гордиться, что у него дочка — поэт. И ещё — я о земном. Машину купишь, не как дочка, а как член Союза Писателей, у них своя очередь. Коротенькая. И не на папины деньги, а на свои, заработанные. Не нравится «Волга» — возьмешь «Жигули», они и в управлении легче, и хлопот с ними, считай, никаких.

— Вам, мальчикам, лишь бы автомобильчики, — перебила меня Ольга, — а я вот посмотрю, как ты станешь на занятия на «ЗИМе» ездить.

— По правилам дорожного движения.

— И тебе не будет неловко? Все на трамвае, а ты…

— Не будет.

— Посмотрим. Ладно, а ты сам вступил в Союз Писателей?

— Зачем мне, я не писатель.

— Ну, композиторов.

— Я уже три года в Союзе Композиторов.

— Правда? С пятнадцати лет, получается, ты композитор?