Зимний маршрут по Гыдану

Относительно гыданских ненцев ясности в этом вопросе не было, а Юси, судя по всему, не намеревался ее внести. Сват должен был выяснить, отдадут ли за его протеже девушку, а потом яростно спорить о выкупе. Для этого, собственно говоря, посох с крюком и употреблялись. Родич невесты вырезал на них зарубки, соответствующие размерам калыма, а сват стесывал их, чтобы выкуп поуменьшить. Все дело здесь было в выносливости. Кто первый дрогнет, тот и проиграл. Порядочные сваты, судя по рассказам, нередко работали целыми неделями. Отец невесты потушит огонь, ляжет спать — знак, что переговоры не состоялись, — тогда сват уезжает. Дня через два он возвращается и опять начинает уговаривать. Сколько бы ни артачился родитель, в конце концов сват измором возьмет. Так же и с выкупом. Добром попусту не бросались. Отстаивали его до последнего. С приданым, правда, было просто. Невеста привозила все, что надо было для жизни. Потом и калым, в общем-то постепенно возвращался. Молодая хозяйка нет-нет да и заглядывала к родителям, а те давали ей то пару оленчиков, то шкуры, то мясо. Поездит, поездит молодая жена — и все данное за нее обратно привезет. Юси оказался со всех точек зрения сватом никудышным.

Юси налился чаем наконец и буркнул, отвечая на заинтересованный взгляд Поду:

— Там Алю Яр с Енисейской стороны со своим стадом стоит. Мое тоже караулит.

— Чего сюда-то пришел? — изумился Поду.

— Твою сестру замуж брать хочет, — бухнул Юси.

— Меня? — откликнулась средних лет миловидная женщина, сидящая с шитьем на гостевой половине.

— Тебя, — сумрачно подтвердил Юси.

Татьяна тут же забрала шитье и пошла из чума. Хоть в этом обряд был соблюден. Невеста немедленно высылалась из чума, в который приходили сваты. Как истолковать ее поведение в данном случае, было не ясно. С одной стороны, уйдя, Татьяна демонстрировала то, что она позволяет рассматривать себя как невесту. Значит, отчасти дело было на мази. Но это, если следовать старинным канонам. А если вполне современная Татьяна этим демонстрировала свое нежелание даже слушать о сватовстве, как теперешние женщины?

Юси был явно в неведении. Растерян был и Поду. Только его парни веселились. Они подмигивали друг другу и пересмеивались.

— Не знаю, что и сказать, — наконец заявил Поду.

— Может, самого сюда прислать? — нерешительно предложил Юси.

— Вот-вот, — обрадовался Поду. — Пускай сам приходит… Однако, чего немолодой человек будет стадо караулить, если парни на стойбище есть, — добавил он, спохватываясь. Видно, соблюдение приличий и ему было необходимо… — Парни, — обратился он к сыновьям, — к стаду идите. Его караульте. Алю пускай сюда идет.

Меньше чем через час явился Алю. Он ввалился в чум Поду и принялся за чай в глубоком молчании. Чум Поду напоминал ковчег. Теперь к его собственным собакам прибавились еще юсины и паннины песики. Кроме Поду с супругой и тремя малолетними сыновьями, братьями парней, которые караулили стадо, здесь сидели Алю, мы с Геннадием Емельяновичем и Юси с Панной.

Алю ел да ел, не останавливаясь, а все молчали. Первым не выдержал Юси:

— Вот сказал я, что жениться. хочешь, — признался он Алю.

Тот продолжал молча есть.

— Лучше сам у Татьяны спрашивай, — поддержал Юси хозяев. Только тогда Алю поднял глаза на свата:

— Тогда зачем мне сват нужен?

— Не нужен, правда, — с облегчением торопливо подтвердил Юси. Видно, роль свата при всей ее почетности его тяготила.

— Тогда женщину зовите, — распорядился жених.

— Эй, сестра! — позвал Поду. Сильно кричать-то не надо было. Сквозь нюки и так все слышно на стойбище.

Мне показалось, что звать-то и совсем не надо было. По-моему Татьяна и так все слышала сама и была готова прийти. Уж очень быстро она появилась.

— Зачем звал? — спросила она, пролезая под полог.

Женщина всегда остается женщиной. Но тут вспылил правдивый Юси: видно, нервы его поизрасходовались за время сватовства:

— Чего спрашиваешь, если сама все знаешь?

Невеста потупилась.

— Вот скажи ему, — Поду кивнул в сторону Алю, — пойдешь за него или нет.

— Надо подумать, — рассудительно заявила Татьяна.

— Конечно! Всегда думать надо! — восторженно воскликнул Алю и восхищенно уставился на невесту.

— Потом скажу, — решила она, благосклонно глядя на искателя своей руки.

Вечер на этом и закончился. Мы стали задремывать, и хозяева объявили отбой. Все-таки удивительный народ в тундре. Представьте себе, что часу в четвертом утра к вам вваливается полдесятка гостей. А у вас вдобавок ко всему еще и дети спят маленькие. Сложная ситуация, не правда ли? Для тундровиков же такое происшествие вроде праздника. Гости приехали — значит, праздник. Время не имеет значения.

Алю ночевал в другом чуме, где была и Татьяна. Наутро, казалось, вопрос о их женитьбе был решен. Алю уже щеголял в каких-то новых кисах, которые постоянно горделиво поглаживал.

— Давай теперь выкуп бери, оленей бери, — заявил он Поду во время завтрака.

— Давай сколько-нибудь, — рассеянно отозвался Поду.

— Давай говори, — настаивал Алю.