Читаем Зимний путь полностью

На обратном пути в вестибюль я был готов кричать, что я счастливейший человек в мире. Было полно народу, и на эскалаторах никого обогнать было невозможно. Поэтому я вытянул шею, глядя туда, где у благословенной богом стены ждала меня она, с улыбкой истинного счастья. Однако всего через несколько секунд улыбка испарилась. Элоизы там не было. Что ж, наверное, она около… Может быть, чуть правее… Может быть, ищет, куда выбросить бумажку… Или вышла на минутку посмотреть, нет ли… Перед тем как доехать до низа, я уже разработал две тысячи гипотез, дававших полное обоснование исчезновению Элоизы. Я оглянулся вокруг: там было пруд пруди равнодушных лиц, но лицо моей валькирии бесследно исчезло. Тогда я разнервничался, и душа моя сказала, Элоиза, мой поток в ущелье, ubi es?[124]

Не знаю, прошло два часа или три, но я все обыскал. Я опросил сотню человек, раз пятьдесят выходил на улицу, думая, черт, черт, черт, только бы ее не сбила машина, только бы ее не взяли в заложники или просто не убили. Я бегал по всему кварталу, заглядывая везде, даже в мусорные баки, в поисках какого-нибудь знака, который указал бы мне, куда запропастилась девушка с глазами цвета речного водопада. И все же наступил конец света, и я не нашел ничего, кроме доводов, что больше Элоизу не увижу. Ближе к вечеру, усталый и голодный, вспотевший, с пересохшим горлом я вышел из министерства с большим желанием укрыться в звуковой вселенной «Кинг Кримсон», и чтобы все вы шли куда подальше. Нет, не вы, братие: они. И мне так хотелось послушать «Кримсон», что я надумал направиться в магазинчик пластинок на Остерхаусгейте и сделать вид, что собираюсь купить «In the wake of Poseidon»[125], например. Я спустился в метро, думая о том, лучшим ли местом является магазин на Остерхаусгейте для того, чтобы послушать «Кримсон» и оправиться от потрясения. При виде белых плиток в проходе метро, несмотря на неутешное мое горе, у меня в голове снова зазвучала тайная мелодия, которую я слышал несколько часов назад, и я тут же решил забыть о «Кримсон» и пожелал как можно скорее принять дозу Сибелиуса. Мне было грустно, братие. Невероятно грустно. Quae solitudo esset in Metropolitano, quae vanitas! – воскликнул первомученик Стефан, оказавшись в том же положении, что и я[126]. Я пропустил три состава в надежде услышать, как в этом совершенно неподходящем месте кто-то насвистывает мелодию, но мне не повезло. То есть даже хуже, потому что импозантного вида женщина, черноволосая и синеглазая, установила возле меня колонки и дьявольскую машину, угрожающе мне улыбнулась и начала петь, в сопровождении звукозаписи, постыдное собрание самых известных и засаленных арий из оперного репертуара. Пока мнимая сопрано наполняла воздух ариями, я терзался сомнениями, размозжить ли ей череп или подрезать голосовые связки. Однако вспомнил, что я все еще играю на чужом поле, и предпочел воздержаться. Когда мое терпение истощилось, я решил уехать первым же эшелоном. Как только поезд подошел, дамочка смолкла в честь моего отъезда. Вагон был почти пуст. В тот момент, когда двери за моей спиной со вздохом закрылись, я услышал, как ясно, четко, почти насмешливо звучит все та же мелодия из «Финляндии». Она доносилась с перрона. В отчаянии я попытался не дать дверям закрыться, безрассудно подставляя под них руку. Однако и та и другая дверь равнодушно гильотинировали мою петицию, в то самое время как поезд тронулся и увез меня, против моей воли, прочь от всякой надежды на мечту.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Белые одежды
Белые одежды

Остросюжетное произведение, основанное на документальном повествовании о противоборстве в советской науке 1940–1950-х годов истинных ученых-генетиков с невежественными конъюнктурщиками — сторонниками «академика-агронома» Т. Д. Лысенко, уверявшего, что при должном уходе из ржи может вырасти пшеница; о том, как первые в атмосфере полного господства вторых и с неожиданной поддержкой отдельных представителей разных социальных слоев продолжают тайком свои опыты, надев вынужденную личину конформизма и тем самым объяснив феномен тотального лицемерия, «двойного» бытия людей советского социума.За этот роман в 1988 году писатель был удостоен Государственной премии СССР.

Владимир Дмитриевич Дудинцев , Джеймс Брэнч Кейбелл , Дэвид Кудлер

Фантастика / Проза / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фэнтези