Зимний сад

Нина нажала на кнопку спуска и продолжала снимать до тех пор, пока женщина не направилась к круглой хижине, где села в кругу соплеменниц. Переговариваясь, они разбивали о плоские камни куски гематита и собирали в калебасы песчаную крошку – красную охру.

Надев крышку на объектив, Нина поднялась на ноги и размяла ноющие мышцы. С рассвета она сделала уже несколько сотен снимков, но, даже не рассматривая контрольные отпечатки, она понимала: лучшие – с этой женщиной на берегу.

Она мысленно откадрировала снимок, представила, как повесит его рядом с лучшими работами в своей коллекции. Придет день, когда созданные ею портреты покажут миру ту силу, какой обладают женщины, – равно как и цену, которую им приходится за нее платить.

Нина вынула отснятую кассету, подписала и убрала в футляр, а затем, заправив в камеру новую пленку, спустилась в деревню. Она улыбалась жителям и раздавала сладости, ленточки и браслеты, которые носила с собой. Ей удалось сделать еще один многообещающий кадр: четыре женщины химба выходят из дымовой ванны, натопленной травами, – так в землях, лишенных воды, заботились о чистоте. Они держались за руки и смеялись, и этот образ был живым воплощением связи между женщинами всего мира.

Сзади к ней подошел Дэнни:

– Доброе утро.

Она приникла к нему, довольная кадрами.

– Как же здорово они заботятся о детях, даже в таких безумных условиях. Мне хочется плакать, когда я вижу, как они смотрят на малышей. Странно, да – после всех ужасов, которые мы повидали?

– Значит, тебе интересны матери. А я-то думал, воительницы.

Нина нахмурилась. Эта мысль никогда не приходила ей в голову, и его замечание ее встревожило.

– Необязательно матери. Женщины, которые за что-то борются, превозмогают немыслимые обстоятельства.

Он улыбнулся:

– А ты все же романтик.

– Ну-ну, – засмеялась она.

– Готова отправиться дальше?

– Думаю, я сняла все, что нужно.

– Значит, теперь сможем неделю лежать у бассейна?

– С большим удовольствием.

Пока Дэнни разговаривал с вождем и расплачивался за съемку, Нина упаковала оборудование и собрала вещи. Затем установила на песке антенну спутникового телефона, развернула ее и отрегулировала направление, ловя сигнал.

В офисе редакции ожидаемо никого уже не было, поэтому она оставила для Сильвии сообщение и пообещала перезвонить из Замбии, с туристической базы на берегу Чобе. Они с Дэнни забрались в старый побитый «лендровер», пересекли безжизненную пустыню Каоколенд, а на юг полетели на самолете. Добравшись до базы на закате, расположились на террасе и стали смотреть, как на другом берегу стадо слонов бредет в лучах заходящего солнца. Здесь можно было попивать джин-тоник всего в ста ярдах от высоких зарослей, где охотились львы.

Надев видавшее виды бикини, Нина растянулась на роскошном двухместном шезлонге и закрыла глаза. Ночной воздух пах мутной водой, пересохшей травой и грязью, окаменевшей под беспощадным солнцем. Впервые за много недель ее короткие черные волосы были чистыми, а под ногтями не темнела красная грязь. Чистая роскошь.

Она услышала, как Дэнни выходит из комнаты на террасу. После каждого шага он делал еле уловимую паузу, давая передохнуть правой ноге, получившей пулю в Анголе. Он уверял, что его ничего не беспокоит и боли нет, но Нина знала о таблетках, которые ему приходится пить, и о том, что иногда он подолгу не может уснуть, поскольку никак не найдет удобную позу. Делая ему массаж, Нина разминала правую ногу особенно тщательно, хотя он не просил, а она никогда бы об этом не заикнулась.

– Держи, – сказал он, поставив на стол из тика два напитка.

Она с благодарностью посмотрела на него и вдруг заметила сразу несколько необычных деталей. Во-первых, он налил ей не джин-тоник, а чуть ли не целый стакан чистой текилы. Во-вторых, к текиле он не принес соли. В-третьих, – и это встревожило сильнее всего – он не улыбался.

Она резко села:

– Что случилось?

– Лучше сначала выпей.

Если ирландец предлагает сначала выпить – жди дурных новостей.

Он присел на шезлонг, и она подвинулась, освобождая место рядом.

На небе уже появились звезды, и в их бледном серебристом сиянии она смотрела на его острые черты лица, впалые щеки, голубые глаза и кудрявые волосы. Глядя на него, настолько печального, она осознала, как часто он обычно смеялся и улыбался, – даже тогда, когда нещадно палило солнце, из-за пыли было трудно дышать, а над головой грохотали выстрелы. Дэнни всегда находил силы улыбаться.

Но не сейчас.

Он протянул ей небольшой желтый конверт:

– Телеграмма.

– Ты уже прочитал?

– Ну конечно, нет. Но в ней вряд ли хорошие новости, так ведь?

Значение телеграмм понимали все журналисты, продюсеры и фоторепортеры в любой точке мира. С их помощью члены семьи сообщали плохие вести – даже теперь, в эпоху спутниковых телефонов и интернета. Дрожащими руками Нина взяла конверт. Увидев на нем имя Сильвии, она почувствовала облегчение, но надежда исчезла, как только она прочла текст.

НИНА.

У ТВОЕГО ОТЦА ИНФАРКТ.

МЕРЕДИТ СКАЗАЛА, ВСЕ ПЛОХО.

СИЛЬВИЯ

Она подняла глаза на Дэнни.