Зимой змеи спят

В то время никто и слушать его не стал, и в первую очередь — родной отец. Теперь же ничто не мешало Арвину Павловичу осуществить свой замысел: партия почти год как была в загоне-разгоне, а отец оказался не у дел и его можно было не посвящать в свои замыслы…

К тому же, сейчас можно было, как говорится, убить двух зайцев.

Однажды окольными путями Арвину Павловичу стало известно, что Павел Антонович одно время серьезно рассматривался бывшим руководством КПСС в качестве кандидата на пост тайного казначея-кассира партийной «кассы» за рубежом, однако потом был найден кто-то помоложе и, следовательно, понадежнее шестидесятивосьмилетнего старика. Однако мысли Арвина Павловича уже начали крутиться, как колеса по наезженной колее, в этом заманчивом направлении.

Действительно, почему бы не предположить, что в один прекрасный день бывший заведующий отделом ЦК бывшего «ядра советского общества» таинственным образом покончит с собой? На фоне чуть ли не ежедневных рассуждений по телевидению и в газетах о «партийном золоте» его смерть не останется незамеченной. Более того, писаки и искатели сенсационных разоблачений сами окутают ее нужным флером, особенно если им подкинуть кое-какие детали… Нет, отец никогда ничего не рассказывал, но, знаете, в последнее время был каким-то очень уж задумчивым… нет-нет, после его ухода из партаппарата никто не звонил ему и никто не навещал его… хотя, постойте, постойте… да-да, было однажды что-то такое… какие-то странные личности попадали не туда, куда им было нужно… а однажды заявился какой-то однорукий тип со страшным шрамом на правой щеке… впрочем, он тут же извинился и удалился восвояси…

Нетрудно представить, что под таким соусом смерть отца сразу станет «загадочной» и что фантазия сыщиков-любителей разыграется не на шутку. Господи, что они только не понавертят вокруг загадочной кончины самоубийства отца: и длинные руки КПСС и КГБ, и происки мирового сионизма, и психотронное оружие, и программирование психики, и зомби, и уборщицу тетю Машу в роли агента ЦРУ… у кого на что хватит воображения.

И поднятую шумиху вокруг самоубийства отца наверняка не пропустят те, кто изучает прошлое, отправляя с этой целью в наш мир невидимых, но вездесущих Наблюдателей…

Что ж, замысел был неплох, но ведь отец вовсе не собирается лезть в петлю или выбрасываться из окна — вот ведь закавыка!.. И однажды Арвин Павлович поймал себя на крамольной мыслишке о том, что, мол, отец свое все равно уже отжил и что жизнь его теперь уже не имеет никакого смысла… телевизор только с утра до вечера смотрит да ругается сквозь зубы на новую власть… да он, рано или поздно, помрет… может, через день, а может — через пару лет… так почему же нельзя ускорить этот естественный процесс?..

Нельзя было сказать, что руководитель Ассоциации совсем не любил своего отца.

Нет, Арвин Павлович все еще помнил, как отец подбрасывал его в воздух, приходя домой поздно вечером с работы… как научил его играть в шахматы так, что в десятилетнем возрасте Арвин без труда разделывался со своими взрослыми соперниками… как возил его в закрытую для обычных смертных поликлинику, когда Арвин в студенчестве подцепил стыдную болезнь… как дарил ему на день рождения дорогие подарки, которых в жизни не видел никто не только из класса — из всей школы…

Однако любовь эта к родителю странным образом сочеталась в душе Арвина Павловича с понятиями о том, что целесообразно, а что — нет в интересах великого дела.

Наверное, он все-таки был фанатиком защиты своего мира от происков Пришельцев из другого времени, и, возможно, если бы он не был таковым, то никогда не добился бы успехов на этом поприще… Привыкнув жертвовать в борьбе с незримым врагом самым дорогим, лишившись семьи в этой необъявленной войне, Арвин Павлович считал, что имеет право использовать любые средства ради победы, а если при этом кому-то — и ему самому в том числе — становилось больно, то это были личные проблемы, не имеющие никакого отношения к Делу…

Да, первоначально он еще обманывал себя вариантами, согласно которым отца не нужно было бы подталкивать к краю могилы. Например, разыграть смерть отца как спектакль, а на самом деле отправить его доживать свои дни куда-нибудь в глухую деревню. Или, скажем, инсценировать не самоубийство, а бесследное исчезновение при туманных обстоятельствах… Однако все эти варианты содержали элемент риска.

В одиночку обман всей страны провернуть было бы невозможно, а если посвятить в него кого-то еще, пусть даже из числа верных соратников, то где гарантия, что через десять, двадцать, тридцать лет никто из пособников не проговорится?.. Да и уговорить отца на подпольное существование будет непросто, и еще труднее будет заставить его держать язык за зубами даже на смертном одре. А проще всего — дождаться, пока отец сам не умрет… но сколько придется ждать? Год? Два? Пять лет?..