Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Тома, стоявшая около меня с другой стороны, нашла мою ладонь и тоже сжала. Теперь обе моих руки были схвачены. Одна — в благодарность за сочувствие, вторая — в тревоге за меня самого. Дрожь непростого решения пронеслась по телу Томы. Я прочувствовал ее пальцами и прижатым плечом. С другой стороны вдруг еще сильнее сжался кулачок Зарины: она тоже поняла опасность и выказала решимость не сдавать меня. В меру возможности я поблагодарил обеих девушек ответным пожатием.

Тома уже открывала рот, чтоб настоять на необходимости бороться именно в паре со мной — не знаю, какие причины придумала, и придумала ли…

Дядя Люсик, перехватив мой панический взгляд, опередил:

— Поскольку Карины нет, одна из девочек остается без пары. — Изобразивший муки выбора взгляд пробежал по ученицам. — Чапа, пройди со мной. У меня есть вопросы.

Феодора перебила:

— А мне такое противопоказано! Пусть Чапа остается в паре, а Тома борется с Глафирой. Или Чапа с Глафирой, а Тома с Зариной — так силы будут примерно равны.

Договорив, она шагнула назад, покидая строй учениц и тем ставя точку в прениях. Папринций нахмурился:

— Меня можно попросить, даже дать мне совет, но нельзя указывать, что делать. Вы, молодая царевна, нарушили основополагающее правило школы, что учитель всегда прав. О ваших проблемах с кожей наслышан. Как и о том, что они не передаются. Посему участвовать будете на общих условиях. А после занятий вместе с Кариной примете наказание. Ей определит царисса, вам же я назначаю пять плетей и час мишени. Первое исполнит… Аглая.

Злорадная ухмылка блеснула в прищуре ночной королевы, мышцы расправились в предвкушении. Сгорбившаяся Феодора покорно вернулась в строй.

— В порядке построения — приступайте, — скомандовал дядя Люсик.

Отвернувшись, он махнул мне следовать за собой. Аглая с Варварой полезли в рукотворную грязевую лужу.

Идти недалеко. Не прошло и полуминуты, как дверь тихо закрылась изнутри. Папринций привычно расположился за столом. Дождавшись приглашения, мое седалище плюхнулось на знакомую тесаную скамью у стены. В окне за спиной распорядителя разгоралось ледовое побоище, летний вариант. Аглая топила в грязи цариссину дочку; вырываясь из цепких объятий — била по пальцам, совала лицом в жижу и держала там. Варвара не сдавалась. Долго. В конце концов, воздуха не хватило. Стряхнув задыхавшуюся соперницу, Аглая победно вскинула руки и спокойно вышла на берег. Узнать ее можно было только по лицу. Варвара в обтекающей грязью фигуре определялась только по тому, что кроме них двоих в луже никого не было.

— Насчет Астафьи ты оказался прав, — заговорил папринций, почесывая шею под подбородком. — Действительно, она спец по особым поручениям.

— Чьим поручениям, кому служит?!

Воскликнув, прикусил губу. Понятно, кому.

— Догадайся с одного раза, — типа пошутил дядя Люсик.

Брезгливо опуская ножки, в лужу вошли Зарина с Томой и встали лицом к лицу. Взгляды, полные апатии, встретились, раздался обоюдный виноватый вздох, и они понуро кинулись в объятья друг друга. Борьбой происходившее назвать было можно лишь человеку, никогда не боровшемуся не только за жизнь, но и за компанию.

— Дарье не нужно так мудрить, чтобы отправить меня на тот свет, — убежденно заявил я. — Главное: зачем это ей?

— Зачем тебе воздушный шар? У каждого имеются тайны.

— В том числе, зачем он вам.

Сказал и поперхнулся под выстрелом взгляда папринция. Чтоб не стать третьим у Карины с Феодорой, я быстро опустил лицо, плечи и все, что опускается, включая настроение.

За окном Тома с Зариной валяли друг дружку в грязи — вяло, рассеянно и отстраненно, словно ожидая: когда же это кончится? Каждая хотела уступить, оттого дело не двигалось. Дядя Люсик напряженно молчал.

— Почему не допустить, что Астафья действует от своего имени? — вернулся я к теме.

— Тот же вопрос мотива.

Пальцы папринция принялись выстукивать ритм: тум, тум, тум, ту-ту-тум, тум, тум, ту-ту-тум…

Танго? «Утомленное со-олнце-э нежно с морем проща-ало-ось…»

Зарине надоела игра в поддавки. Липко выскользнув, она скрутила Тому в бараний рог и поднялась. Лица обеих девушек остались чистыми.

— Не перегибай, я сказал лишь об умениях Астафьи и их использовании цариссой, — продолжил дядя Люсик. — О том, что покушалась она — не говорил.

— Но бывают двойные шпионы. Даже тройные!

Внезапно поплохело. Сказанное мной прекрасно прикладывалось к самому мутному папринцию. Я все же нашел сил добавить:

— Не могла ли копейщица прихватить халтурку на стороне? Или кроме цариссы служит еще кому-то, более щедрому.

Папринций кивнул:

— Гипотетически — возможно. Если бы в ходу были деньги. У нас все меряется нравственными категориями: верностью, честностью, долгом…

Действительно, я ни разу не слышал про деньги. Вообще, про плату за что-то. Все происходило как бы само собой. Натуральный обмен, коммунизм или рай?