Зимопись. Книга 2. Как я был волком (СИ)

Еще несколько конвульсий, и поверженный монстр затих. Камень выпал из Томиной руки, она осела на землю. Я еще с минуту давил шею уже не дышащего врага. Взмыленные извилины вздыбились и едва не выпрямились, не давая забыть, как в конце любого боевика считавшийся убитым враг встает и причиняет героям уйму неприятностей. Правда, в итоге он всегда заканчивает жизнь красивым насаживанием на подвешенный крюк или торчащий штырь — чтоб герой не мучился угрызениями совести по статье «не убий». И происходит это, как правило, исключительно после схватки один на один с главным героем.

Нет, дуэли с таким чудищем я не потяну, однозначно. Разные весовые категории — как минимум. И в схватке прирожденного убийцы с прирожденным ленивым интеллигентом, пусть и помещенным для обучения выживанию во враждебную среду, победа стопудово будет на стороне той силы, что практику предпочитало теории. Даже несколько человеческих сил против одной звериной — несравнимо мало. Но. Несколько человеческих умов против звериного…

Сим победиши. Аминь.

— Чапа, все. Отпусти, — тихо вымолвила Тома. — Все кончилось.

Я отпустил только еще через минуту. Ухо удостоверилось, что дышать тело не собирается, а механически поднятый мной камень, уроненный Томой, проломил трупу висок. На всякий случай. Назовем это контрольным выстрелом.

Поднявшись на две ноги, я обозрел поле битвы и затихшую стаю. Никто не шелохнулся. Все смотрели на меня.

— Грррррр!!! — что есть мочи рыкнул я на них.

Король умер, да здравствует король. Я убил вожака. Теперь я вожак.

Часть пятая. Третий лишний

Глава 1

Разум закрылся на переучет. Вышел на время. Сейчас он был не нужен и, видимо, знал это. А деликатность — замечательная черта именно разума, нигде ниже мозга не замеченная.

Как точность — вежливость королей, так безграничная тактичность — вежливость разума. Умение в нужный момент отойти в сторонку. Сделать вид, что исчез, попрощавшись и затворив потихоньку дверь за собою. Потому что если все время думать умом, им можно подвинуться. Иногда нужно думать чувствами. Сейчас мне и Томе был нужен покой — отстраненный, абстрагированный от всего.

Тома была не в себе. Случившееся потрясло так, что теперь она сжалась в калачик, обняв колени и спрятав лицо, и не желала выходить из состояния полной прострации.

Я бережно перенес ее на удобное место вожака. Стая молча наблюдала в ночи за происходящим, никак не выказывая мнения и не вмешиваясь.

— Что-то болит? — прошептал я в маленькое прозрачное ушко.

— Нет, — всхлипнула девушка, успокаиваясь. — Прошло.

Напряжение мышц потихоньку схлынуло. Она постаралась расслабиться. Веки вновь прикрылись — уже без внутреннего надрыва, спокойно, отдавшись моим обнявшим рукам, чувствуя их нынешнюю надежность и непоколебимость, готовность урыть всех, но не дать в обиду.

— Все нормально? Точно?

«Как такое может быть нормальным?!» — сказало ее тело под моими чуткими пальцами.

— Все хорошо, — вслух вышептала она, и лицо уткнулась мне в грудь.

Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. Только лежать вот так и ни о чем не думать.

Словно волна прошла по берегу, смывая на песке следы, еще минуту назад казавшиеся значимыми, что-то решающими, куда-то ведущими. Никуда они больше не вели, их не стало. Будто исписанную черновую страницу перевернули на чистую сторону. Все ушло, задвинувшись в бездонно-павшее прошлое. Я наблюдал, как оледеневший, заиндевевший взор Томиных глаз, возвращающихся из неведомых глубин в нашу далеко не тихую обитель, осторожно теплел. Дурной сон развеялся. Она устало улыбнулась:

— Все кончилось, да?

— Нет, — признал я.

Время не терпело. Пришлось прояснять ситуацию.

— Сейчас мы — короли. Ночь может пройти спокойно. Не факт, но может. Думаю, это максимум, который у нас есть. Уже утром самцы попробуют нового царька на прочность.

— Мы справимся! — воодушевленно заявила Тома.

Что-то не о том она думает.

— Задушим всех? По очереди?

Девушка опустила голову.

— Нужно уходить, — сказал я. — Сейчас же. Пока нам позволяют делать все, что хотим.

— Тогда пошли. — Она решительно встала.

Камешек лег в пращу, и мы осторожно двинулись из пещеры, оглядываясь и шарахаясь от каждого звука. Праща покачивалась, взгляд откровенно трусил, поджилки тряслись.

Ничего не случилось. Нас не остановили. Дозорный отвел взгляд. Оказавшись на свободе, мы бросились вниз по склону, а на ближайшей площадке остановились, посмотрели друг другу в глаза — и обнялись от избытка чувств. У Томы текли слезы радости. Меня била нервная дрожь.

Человолки остались позади. Перед нами лежал весь мир.

— Идем к пещере Борзого, там наши одежда и оружие.

— Знаешь, куда идти? — удивилась Тома.

— К подножию горы. — Я быстро намотал пращу на ногу. — Ближе к месту сориентируемся и найдем.

Луна освещала дорогу. Мы не боялись ночи. После жизни волками страшнее, казалось, не может быть ничего.

Мы прошли пару километров, когда сзади раздалось:

— Стойте!