Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Приподнятая подушка сообщила: ножны на месте, а нож… теперь торчит в лежаке.

Взять мог любой, двери не запираются, окно – не окно, а одно название. То, как я прятал нож, кроме сестер Варфоломеиных видели Варвара и Аглая. Опять те же лица. Им я ничего плохого не делал. Может быть, храплю во сне? Зарина сказать стесняется, а они борются таким способом с нарушителями ночной тишины? Стенка-то хлипенькая, едва голоса глушит. Нет, сейчас я не спал и, соответственно, храпеть не мог. Да и чушь это, такое предположение, за шум не убивают. Сначала. Обычно делают предупреждение, а дальше уже как получится. Но… это у нас дома предупреждают. Кто знает, возможно, здесь храп – святотатство?

Или Карина не простила? Или кто-то как раз хочет свалить вину на Карину? Вопросы, вопросы…

Сказать дяде Люсику? И что? Один раз уже сказал на свою голову.

Я вернул нож в ножны под подушкой и, отчаянно труся, медленно опустился на свой лежак. Тело с опаской заняло горизонтальное положение. А ну, еще что-нибудь прилетит?

Сон куда-то пропал. Еще одно научное открытие: не попавший в тебя нож убивает сон. Насмерть.

Пока мысли плавали и отчаянно тонули, уши работали системами дальнего обнаружения.

Тихо. Пока.

Пока нож не прилетел, тоже было тихо.

Мозг, подобно слепому котенку, всюду натыкался на стены и не мог выбраться из замкнутого круга известных фактов. Они не радовали. Тогда сознание вырвалось за пределы круга. Вспомнилось, как мы с Томой парили в небе на дельтапланах, двумя треугольными птицами пронзая пространство…

Руки принялись одевать вскочившее тело до того, как мысль проявилась окончательно. Одевался я по-боевому, в латы. Шлем – на макушку, перевязь с мечом – через плечо, нож – на пояс. Готов. Стараясь не слишком греметь, я вылез в окно. Соседка по комнате не проснулась, остальные соседи меня теперь не интересовали.

Два! Треугольника!

Глава 11

Счастье перло из меня, как монтажная пена из пробитого баллончика. Царисса рассудила правильно, флаг – послание, но не ей. Я очень на это надеялся.

Мне повезло, ночной стражник над воротами вовсе не глядел в нужную мне сторону, ему было не до меня. Кажется, он засыпал. Голова в шлеме, от которой виднелся только шлем, свесилась вниз и вскоре совсем пропала за бортиком башенки.

Прыжок за забор и скатывание по известному склону вывели в ночной лес. Где-то далеко лаяли волки. Пусть. Я упрямо шагал, сжимая рукояти клинков как последнюю надежду. Собственно, почему «как»? Именно последнюю.

Направление, где вывешивали флаг, я помнил, ориентиром служили сначала удалявшийся забор школы, затем подгрызенная справа луна. Когда наползли облака, идти пришлось наобум.

Лай приближался. Меня почуяли.

Спасение одно – дерево. Выбрав одно, покрепче и поразвесистей, я взмыл вверх. Выдававшаяся на высоте около трех метров толстая ветвь приняла на себя мой невеликий вес, опасный треск предупредил о последствиях лишних движений.

Волков оказалось всего два. Пусть маленькая, но радость: если грохнусь, есть шанс отмахаться.

Волки оказались не такими страшными, как те, с причала. Или у страха глаза велики. Пара четвероногих созданий среднего размера носилась под деревом, гавкала, тявкала, злилась, но даже не пыталась ухватить за сапог. А я читал, что голодный волк может прыгнуть почти на десяток метров и поймать птицу на лету.

Совсем крыша поехала из-за смеси реалий. Волки, о которых я читал – настоящие волки, а местные – обычные собаки.

Голоса? Или чудится?

– Чапа! Тома! – раздалось на пределе слышимости.

Не передать словами, с каким чувством я упал через несколько минут в подставленные огромные руки.

– Малик! Откуда?! Как?!

– Молодец, догадался про флаг с дельтапланами.

На Малике были сапоги, штаны и обрезанный по низу кафтан с ватной набивкой, прошитый вздувшимися квадратами. Одежда опоясана кожаными ремнями и усилена меховыми вставками, выполнявшими роль частичных доспехов. Поперек тела – лук, за плечами – колчан со стрелами и длинный меч, который при росте и могучей комплекции Малика смотрелся органично, хотя на любом другом выглядел бы двуручным. На поясе – местное подобие кинжала. Покрытое черной щетиной лицо светилось от счастья. Казалось, улыбается даже идеально гладкая лысина, в которой отразилась вновь появившаяся между деревьев луна.

– Они не верили. – С веселым прищуром Малик показал в сторону.

Только сейчас я заметил еще двоих. Они были мне знакомы, Ива и Хлыст – так их звали.

– Долг платежом красен, – сказали они.

Я с удовольствием пожал протянутые руки.

– «Долг платежом красен» – не просто поговорка, это закон выживания, – проговорил Малик. – Ты поможешь – и тебе помогут. Теперь отойдем. Слишком много шума.

Цикнув на волков-собак, продолжавших облаивать чужака в лице меня, мы направились вглубь леса.

Волки совершенно не желали никого рвать, кромсать и раздирать на части, они прыгали вокруг, как домашние собачки рядом с хозяином.

– Волки? – недоуменно указал я на собак.

– Псины, – пояснил Хлыст. – Прирученные волчата. Черный – Гром, серая – Сявка.